Азиатский рецепт

Мур Кристофер

Пиво с Алисой не отреагировали: они не знали, военная это метафора или бейсбольная. На метафоры Тодда потянуло после удара ножом – чуть не умер от кровопотери, вот крыша и поехала по-особенному.

Пиво с Алисой вышли из «БМВ» и проследовали за Тоддом в бар.

В «Бильярдно-пивном баре Доктора Любовь» посетителей не было. Скучающие девчонки в футболках и обрезанных шортах смотрели по телевизору тайскую мыльную оперу. Две девушки стояли в глубине зала. Та, что посимпатичнее, в топе на бретелях, склонилась над бильярдным столом, натерла кий мелом и, поджав губки,

выдула тонкую белую струйку.

Девушка без макияжа в простой джинсовой рубашке курила за стойкой и болтала по телефону. Две девушки постарше телевизор игнорировали – они с головой ушли в азартную игру. Играющие устроились на табуретах напротив часов, зеркала и большой птичьей клетки, что висела под потолком на длинной веревке. Мухи лениво кружили над стойкой под бдительным взором геккона.

Воздух был неподвижен, и девчонки плыли от жары: им было скучно, одиноко и нечего делать, кроме как играть, сплетничать, дремать, гонять мух и ждать посетителей. Играющие девицы склонились над стойкой и почти не шевелились. Игра их заключалась в том, чтобы по очереди бросать фишки в длинную пластиковую решетку и наблюдать, как они скользят по желобкам, пока не остановятся. Будь в баре посетитель, ставки бы сделал… Когда вошел Тодд, ни одна из девушек глаз не подняла. Барменша заметила Алису с Тоддом и покачала головой.

– Тои, от Макдональда новостей нет? – спросил Тодд.

– Никаких, босс.

– Принеси нам три пива.

Новостями от Макдональда Тодд интересовался всякий раз, когда появлялся в баре. Казалось, вопросы он задает машинально. Каждая девушка в баре проходила фаранга, который, уезжая из Таиланда, обещал писать и звонить, но пропадал без вести. Со временем девушки переставали надеяться и просто жили дальше. Новые посетители заглядывали в бар и давали новые обещания. Постепенно сердца переставали болеть. А вот Тодд, как видели девушки, до сих пор не смирился.

«Бильярдно-пивной клуб Доктора Любовь» напоминал тюрьму нестрогого режима для несовершеннолетних девушек на тропическом острове, мертвую зону, где время едва ползет, а тараканы со скуки устраивают бега. Никакой движухи, хоть воздух возьми, хоть деньги. Подобным утром жители Паттайи на стенку готовы залезть из-за косого взгляда, застрелить или зарезать, а потом и не вспомнят, с какой стати.

– Посетителей у тебя нет, – заметил Пиво.

– Вчера обслуживать не успевали. Часовые очереди у бильярдных столов, у стойки туристы в три ряда сидели, – соврал Тодд.

Эту байку он перенял от Макдональда, выучил вместе с правилами поведения местных барменов.

– Фаранг хочет купить Мораг, – проговорила Тои, которая сегодня работала барменшей. – Но у нас большая проблема.

У Тодда волосы на затылке вставали дыбом всякий раз, когда девушки употребляли эту фразу. Он уже усвоил, что «большая проблема», как правило, прелюдия к «нельзя ли попросить взаймы».

– Сейчас мне некогда, – заявил Тодд и двинулся к своему личному столику в дальнем конце бара.

Алиса села рядом с ним и закурила, не сводя глаз с трекера.

Пиво тоже уселся и говорил по телефону с Банком, который сейчас находился в километре от главных ворот порта.

– Рыбный соус пахнуть слишком сильно, – сказала барменша, проследовавшая за ними к столику. – Большой вред для Мораг. Она слишком больной. Лучше продать, пока она не умер.

Доктора Любовь, похоже, грозился вот-вот накрыть приступ попугайной нарколепсии. Тодд с друзьями оказались виноваты в том, что перевозили вонючий рыбный соус.

– Ты, что, птичий доктор? – спросил Тодд.

Пиво отмахнулся от барменши. Бар Тодда, как большинство фаранговых заведений, жутко его пугал. Ни стиля, ни класса. Женщины невысокие, смуглые, с прямыми носами и кривыми зубами, стулья и табуреты из секонд-хенда, фаранги в коротких рубашках, рваных футболках и пластмассовых сандалиях. Лица у фарангов красные, не то от солнца, не то от алкоголя. В такой обстановке у Пива мурашки по коже бежали. Воняло старым пивом, птичьим пометом и пылью. Он вытащил тюбик увлажняющего средства, выдавил на ладонь белый шарик и нанес на лицо.

– Кто такая Мораг? – спросил Пиво и огляделся по сторонам: не притаился ли где фаранг. Сюрпризы Пиво ненавидел и содрогался при мысли, что против него окажется не два, а целых три фаранга.

– Мораг – попугай ара. Обычно ее зовут Доктор Любовь. – Тодд показал на клетку за стойкой. – Бар я купил у шотландца по фамилии Макдональд, Мораг же получил в довесок. Макдональд вернулся в Шотландию и попросил меня взять Мораг. Она, мол, визитная карточка заведения. Бар назван в ее честь. Они ровесники и росли вместе. Макдональд обучил Мораг шотландским ругательствам, а что у нее проблемы, нам не сообщил.

– Какие у нее проблемы? – полюбопытствовал Пиво, разглядывая попугаиху на жердочке.

– Какие проблемы? – переспросил Тодд, поворачиваясь к Мораг. – Никто не знает. Она ругается. А потом падает с жердочки.

Состоянием Тодда ни Пиво, ни даже девушки из бара ни разу не поинтересовались. Все Мораг да Мораг. «Хрен с тобой, Мораг», – думал Тодд. Ему птица вообще не нравилась: мерзким шотландским акцентом она постоянно напоминала, что в один прекрасный день ее старый хозяин потребует деньги. А денег Тодду вечно не хватало. Зато попугаиха создавала хороший микроклимат, подчиненные Тодда очень ее любили.

Макдональд научил попугаиху кричать: «Да пошел ты!» на шотландском. Барные девушки обожали, когда Мораг выдавала грязные шотландские словечки. Еще одной популярной забавой было, когда Мораг по-шотландски спрашивала: «Уже потрахался?» голосом, чертовски похожим на голос Макдональда.

– Маи ру, – с тревогой ответила попугаиха. Понятия, мол, не имею.

– Мораг одиноко и грустно, – пояснил Тодд. – По-моему, она скучает по Макдональду.

– Неправда, – возразила девушка, бросавшая фишки в решетку. – Мораг мало поджера.