Азм есмь царь
Шрифт:
Император кивнул. Он понимал, что Кусь представляла огромную угрозу.
— Они слишком быстро растут, — сказал тот с нескрываемым беспокойством.
— Да, папенька. — Иззи сделала шаг вперед. — Но что мы можем сделать?
— Мы должны продолжать бороться, — император встряхнул головой. — Мы должны найти способ остановить их.
— Как мы можем их остановить? — спросила Иззи.
— Мы должны быть мудрее, — император посмотрел на нее проницательным взглядом.
Он сделал паузу, чтобы дать Иззи время подумать.
— Мы должны найти способы ослабить их империю изнутри, — сказал
Иззи кивнула. Она понимала, что ей нужно было действовать быстро. Ибо время всегда работало против них.
— Я начну с разведки, — сказала она, и в ее глазах заблестел огонёк искреннего любопытства и любви к своей работе.
— Делай, что нужно, — император кивнул. — Мы должны сделать всё, чтобы победить в этом затянувшемся конфликте.
Изи ушла, оставив императора одного с его мыслями. Монарх стоял перед картой мира, его взгляд был устремлен на территории Куси. Он понимал, что это будет тяжёлая война, и осознавал, что это будет война на уничтожение. Но также знал, что не отступит. Не отступит от своей цели, не отступит от своей мечты о великой империи. Ведь он был императором. И был готов на все, ради победы.
Багровый закат, словно застывший вздох угасающего дня, постепенно сходил с неба, оставляя после себя огненные полосы на облаках. Они переливались красным, оранжевым, пурпурным, словно живые краски художника, который пытался запечатлеть на небе свою последнюю и самую яркую картину.
Но ночь не замедлила прийти на смену дню, и в небе зажглись первые звёзды. Они были холодными, блестящими и далекими, словно миллионы глаз смотрели с неба. Каждая звезда была персональной историей, каждая звезда была чей-то мечтой, каждая звезда была той самой тайной, что мечтал разгадать романтик.
Окна дворца отражали это великолепие ночного неба, словно самые великие художники в мире пытались создать свою картину из этих звездных красок. Каждая комната во дворце становилась галереей, каждая стена становилась холстом, каждое окно становилось рамкой.
Эта ночь была полна волшебства, тайны и красоты.
И эта красота завораживала всех, кто на нее смотрел.
Эпилог
Уэльский замок, стоящий на вершине крутого холма, был поистине впечатляющим зрелищем. Его высокие зубчатые стены, словно выросшие из самой скалы, тянулись к небу, а башни, увенчанные остроконечными шпилями, казались гигантскими стражами, охраняющими свою территорию.
Солнце, пробиваясь сквозь туман, золотило серые камни замка, подчеркивая их древнюю, вековую красоту. Поверхность стен была покрыта трещинами и шрамами, оставленными временем и многочисленными войнами. В них, как в летописях, была записана история — история побед и поражений, любви и ненависти, жизни и смерти.
Перед главным входом, вырезанным в толще камня, возвышались массивные деревянные ворота, усыпанные гвоздями, словно они были созданы для того, чтобы выдерживать натиск целых армий. Над воротами, высеченная в камне, красовалась эмблема рода, правившего замком, — золотой дракон на алом фоне, символ силы и могущества.
Вокруг замка, опоясывая его, как защитный круг, тянулся глубокий ров, заполненный
Воздух, пропитанный запахом сырой земли и соленого моря, был тих и неподвижен. Лишь шум волн, разбивающихся о скалы у подножья холма, нарушал покой. В этой тишине, словно в вечности, застыл замок, храня в своих каменных стенах тайны и легенды.
Царский борт, блестящий под лучами заходящего солнца, с гордостью взмыл над полосой, рассекая воздух мощными реактивными двигателями. На его борту, в роскошных салонах, утопал в мягких креслах сам царь, окруженный своими приближенными.
Внезапно в иллюминаторах появились мгновенно разросшиеся силуэты грозных грифонов. Их мощные крылья, распростертые в полную ширь, затмевали солнце, заставляя салон задрожать от могучего порыва воздуха.
— Ваше величество, — прозвучал спокойный голос главного советника. — Мы приближаемся к месту приземления. Грифоны готовят посадочную площадку.
Царь взглянул на небо, улыбнулся. Он любил такие встречи. Это было не просто перемещение, это была демонстрация силы и могущества.
Грифоны, словно огромные птицы, плавно опустились на землю, закрыв небо от солнечных лучей. Их мощные лапы осторожно коснулись травы, не оставив и следа от своей внушительной массы.
Кортеж, состоящий из десятка грифонов, уверенно построил ряд, ожидая посадки царского борта. Издалека было видно, как на их широких спинах блестят позолоченные седла и бронзовые узды.
Царский борт плавно спустился на землю, не утратив своего величественного внешнего вида. Из открывшихся дверей вышел царь, окруженный своей свитой. Грифоны низко поклонились его величеству, покрывая его тенью своих мощных крыльев. Царь улыбнулся, почувствовав на себе взгляд всех присутствующих. Он был готов к новой встрече, к новой победе. Ведь у него была не только могучая армия, но и преданные крылатые соратники — грифоны, готовые отдать свои жизни за своего царя.
— Не думал, что её величество решится на приглашение, — царь вновь безукоризненно улыбнулся. Его улыбка была широкой и открытой, но в ее глубине, как в спокойной глади озера, скрывалась непроницаемая глубина.
Он стоял в центре огромного зала, построенного из белого мрамора и украшенного золотом. Стены зала были покрыты гобеленами, изображающими сцены из древних легенд, а на потолке висела гигантская люстра, излучающая мягкий, теплый свет.
Напротив царя стоял высокий и худой дипломат с острым взглядом и непроницаемым лицом. Он был одет в черный бархатный костюм с отточенными до блеска пуговицами из серебра.
— Королева ждет вас, — сухо отозвался дипломат. Его голос был спокойным и ровным, как тик-так часов. В нем не было ни капли эмоций, ни какого-либо ощущения личной причастности к этому событию. Он был просто передатчиком информации, как бесстрастный робот.
Царь вновь улыбнулся. Он знал, что эта встреча была не просто формальностью. За нею скрывались вековые интриги, политические игры и замысловатые планы. Он знал, что королева пригласила его не просто попить чая. Она хотела что-то от него. Но что именно? Гордей повернулся к дипломату и сказал: