Азовская альтернатива : Черный археолог из будущего. Флибустьеры Черного моря. Казак из будущего
Шрифт:
Однако если бы проблемы ограничивались невкусной едой, Аркадий был бы счастлив. Ну, или, по крайней мере, удовлетворён. Чёрт с ними, потерянными килограммами живого веса (эх, милые дамы, так мечтавшие сбросить несколько кило… голод, действительно, не тётка). Но и многие его замыслы встречали у большинства непонимание.
Когда он начал выискивать плотника (или столяра?), который смастерит первую полукирасу из дерева, его подняли на смех. Выяснилось, что запланированный им дуб слишком тяжёл: в случае падения в воду такая полукираса потянет надевшего её на дно. Не обращая внимания на издёвки (вот вам и страх перед колдунами), Аркадий начал искать
Мастера ему для такого дела найти так и не удалось. Согласился поработать над деревянным доспехом, за свой, кстати, кошт, подмастерье. Посоветовавшись, они решили основную часть доспеха, полукирасу, делать из липы, а наплечники из высоких дубовых плашек, подпружиненных валиками из толстой кожи.
Вдохновлённый такой удачей, уговорил Ивана идти к гончарам. Хотелось завертеть ещё одно полезное дело. Он знал, что кувшины с порохом метали на головы неприятелям давно. Но эффективность у таких «гранат» была невысока. Удачно бросить кувшин можно разве что сверху на голову лезущих врагов. Аркадию пришло в голову изготовить специальные кувшинчики, заранее предназначенные для использования в виде гранат. Их, по его прикидкам, можно было вылепить в виде увеличенной (чёрный порох много слабее тола) лимонки. Но с высоким узким горлышком, за которое гранату будет легко бросать.
В столице Донского войска оказалось аж два гончара. Первый, «весёлый», судя по всему, с утра, выслушал попаданца, но делать горшки необычной формы отказался.
– Чего я себе голову буду ломать, мучиться, если мне на еду и выпивку и так хватает? Хороших людей и угостить могу. Выпьете со мной?
Наверное, Аркадию и Ивану стоило бы принять приглашение гончара и попытаться уговорить его в «процессе принятия». Да после мучений с поиском столяра-плотника затевать новый «уговорный процесс» у попаданца не было сил. Вежливо отказавшись – Иван его в этом поддержал, они пошли к другому гончару.
Лучше бы не ходили. Второй оказался моложе и здоровее своего коллеги, совершенно трезвым. И при этом тупым настолько, что сравнивать его интеллект со знаменитой сибирской обувкой было вопиющей несправедливостью. Валенки были заведомо острее.
Казалось бы, конец мечтам о пусть не карманной, но хотя бы котомочной артиллерии. Искать гончаров в других казачьих селеньях было некогда. Но выручил, в который раз, Срачкороб. Он пришёл вечером с бутылью самогона и приличным куском бараньего окорока в гости. Золотой человек, если на рожу не смотреть. Естественно, был встречен с радостью. После третьей или четвёртой чарки Аркадий пожаловался товарищу на досадную неурядицу.
– Понимаешь, Юхим, нет в этом городишке ни одного приличного гончара. А идейка-то перспективная. Представляешь, забросать врагов осколочными гранатами, когда они по тебе и стрелять-то не могут. Резервы-то, ик, при защите крепостей невдалеке от стен ставят. Правильно?
– А что такое – осколочные гранаты?
Пришлось Аркадию объяснять ему, чем осколочная граната отличается от простого кувшина с
Через пару чарок (бутыль была большой, а чарки маленькими) Срачкороб вспомнил, что есть в таборе бывший гончар. Да не из худших.
– Яцько Дзыга [33] его зовут. Только, извиняюсь, сомневаюсь, что он согласится руки опять глиной пачкать. Негоже лыцарю ничем, кроме войны или охоты, заниматься.
Ивана такое заявление не удивило, а Аркадий поразился.
– А как же кузнецы? Уж они-то свои руки замарать не боятся, пусть и не глиной. Да что там руки, у них и лица-то, хи-хи, порой как у чертей.
33
Дзыга – юла.
– Точно, как черти из кузни вылазят, – вступил в разговор Иван. – Помню, иду мимо кузни, а из неё Юхим-недоросток вылезает. Сам весь чёрный, только глаза блестят, а по бокам головы невыбритые волосы торчат. Ну, вылитые рожки. Да. Однако, Аркадий, кузнец тебе – это не горшечник. Наши кузнецы не серпы-косы мастерят. Оружие. И сами им хорошо владеют. Да чего я тебе рассказывать буду, сам видел. Они хоть и ремесленники, но и лыцари. Нам без них и в походе никак нельзя.
– Без кузнецов нельзя! – Кивнул Срачкороб. – И они, ясное дело, лыцари. Оружие рук не пачкает, работа над ним лыцаря не позорит.
– Так, хлопцы, мне ж не ночной горшок нужен! Мне специальные гончарные изделия для грозного оружия нужны. Вы слышали: для оружия!
Иван и Срачкороб переглянулись.
– Ну, сучий сын, уговорим Яцька доброму делу послужить?
– А почему бы не уговорить? Если ты, батьку, за дело возьмёшься, куда он денется?
– Никуда не денется!
– Так выпьем за то, чтоб все хорошие люди работали на нашу победу, как на самих себя!
В дальнейшем вечеринка потеряла историческое значение, посему её описание прекращаю. Но посидели хорошо. За добавкой ещё два раза соседского хлопца посылали.
На следующее утро все втроём отправились к Яцьку уговаривать. Если кто думает, что это было легко, то ошибается. Отрёкшийся от гончарного круга ради сабли и пистоля, Яцько категорически не желал опять пачкать руки. Уговаривать его пришлось больше часа. И никаких характерницких приёмчиков Васюринский себе не позволил. Характерники с подавлением воли у казаков экспериментировали очень осторожно. Уж очень взрывным материалом для таких опытов были запорожцы. Разозлись они на характерников, никакие колдовские фокусы им бы не помогли. Разорвали бы на кусочки, втоптали бы в пыль их сечевики. Свою волю они ценили очень высоко.
В конце концов, никуда Яцько не делся. Уговорили. Сугубо за счёт логики и настойчивости. И обещания щедрой оплаты. На гранаты Иван дал часть общака из добычи от турецкого посольства. Потратить на опыты, прежде всего на порох, пришлось немало.
После начала работы начали вылезать дополнительные трудности. Нелегко оказалось определить объём будущего метательного взрывного устройства. Полфунта чёрного пороха взрывалось слишком слабо. Пришлось увеличивать величину гранаты до фунта (около полукилограмма). Сам кувшин, естественно, весил при этом втрое больше. О лимонке или немецкой колотушке оставалось только мечтать. В связи с хрупкостью керамики изделия пришлось оплетать лозой.