Азовский гамбит
Шрифт:
– Кто вы такие? – еще раз громко крикнул он нам, явно надеясь, что поднятый им шум будет слышен в лагере.
– Мы друзья полковника Панина и хотели устроить ему небольшой сюрприз.
– И поэтому старались быть скрытными и напали на меня?
– Стреляный воробей, – ухмыльнулся я. – Такого на мякине не проведешь. Ладно, отпустите его!
– Может… – многозначительно хмыкнул Михальский, явно подразумевая силовое решение вопроса.
– Полно, неужто не наигрался? – отказался я и снова обратился к незнакомцу. – Как вас зовут, герр офицер? Я был уверен, что знаю всех иноземцев в полку нашего друга, но ваше лицо мне не знакомо.
– Я
– Ах да, я что-то слышал о вашей милости! Вы совсем недавно прибыли из Мекленбурга и в Аптекарском приказе вас сразу же отправили сюда.
– Именно так, герр…
– Можете звать меня Иоганном, – отозвался я. – А вы, я так понимаю, чех?
– С вашего позволения, мораванин.
– И какая же нелегкая занесла вас в Мекленбург? Хотя, что это я, ходят слухи, что он переполнен беженцами из Богемии.
– Да, я один из тех несчастных, кого злая воля императора Фердинанда заставила покинуть отчий дом.
– Простите, но вы не больно-то похожи на простого обывателя, бегущего от войны. Скорее вам бы пошел костюм военного. Где вы учились лекарскому искусству?
– Я окончил Пражский университет, – немного приврал Вацлав.
– О вашей альма-матер идет слава по всей Европе! – ухмыльнулся я. – Так значит, вы – пеликан? [17]
– К вашим услугам, – уклонился от прямого ответа Попел, не успевший толком закончить даже факультет свободных искусств.
Судя по всему, наше появление и болтовня с эскулапом все же привлекли внимание часовых и над военным лагерем поплыли звуки горна и барабанная дробь.
17
Пеликан – символ медицинского факультета Пражского университета.
– Вот видишь? – обернулся я к Корнилию. – Служба несется вполне исправно!
– Ну-ну, – недоверчиво буркнул Михальский.
– Надеюсь, мы еще встретимся, пан Попел, и ради всего святого не обижайтесь на моих спутников, – снова обратился я к чеху, – а теперь нам пора.
– Непременно, герр Иоганн, – довольно двусмысленно отозвался тот и вежливо поклонился.
Охотницкий полк, в целом, мне понравился. Было понятно, что дисциплины вчерашним татям и беглым не хватает, маршировать они и вовсе толком не умеют, однако в осажденной крепости последнее не так уж и нужно. Тут главное от турок отбиваться, а с этим они должны справиться. Что же до порядка, то тут все карты в руки Панину. Сумеет удержать этот варнацкий сброд в руках, значит победит.
Федька встретил меня радостно, архаровцев своих демонстрировал даже с какой-то гордостью. Вот, мол, какие ни есть, а вымуштровал! Кстати, «архаровцами» разных раздолбаев еще никто кроме меня не называет. Странно, я-то был уверен, что это исконное выражение. Так сказать, из глубины веков, а вот, поди же ты! [18]
– Ну, что там, молодец! – похвалил я стольника. – Большего с таким сбродом, да за такое малое время и пожелать грех.
– Благодарю, государь, на добром слове, – с достоинством поклонился тот.
18
Архаровцами первоначально называли полицейских в честь их начальника – Московского
– Дело тебе поручаю тяжелое, да опасное, – продолжил я. – Азов, конечно, укрепили основательно, но ведь и османы с малыми силами не пойдут. Так что даже не знаю, свидимся ли еще на этом свете?
– Наше дело служивое, – пожал плечами Панин.
– Сулить награду, прежде чем дело сделано не буду, не по мне это. Однако если есть, какие просьбы, самое время сказать. Коли смогу, сделаю!
– Какие уж тут просьбы, государь, – развел руками Федька. – И так я твоею милостью паче всякой меры обласкан, мне за то вовек не рассчитаться!
– Скромность, брат, украшает женщин, хотя мы, отчего-то чаще смотрим на нескромных. Ладно, как знаешь. Вернешься тогда и награжу. Ну а если не будет на то божьей милости, твои дети – мои дети. Не оставлю.
– Благодарствую, – снова поклонился стольник.
– Ладно, про дела семейные поговорили, может чего для воинства твоего не хватает? Продовольствия или еще какого припаса, а то может оружия. Говори, пока не выступили.
– Пороху и свинца хоть и маловато, – лукаво усмехнувшись, отвечал Панин, – но, как ты, великий государь, говоришь, больше не унести. И насчет прочего так же. Людей, правда, маловато и тысячи не набралось. Но тут уж сколько есть.
– Начальных людей в достатке ли?
– Капралов да поручиков я сам отбирал. Не справятся с меня и спрос.
– Лекаря, видел, тебе прислали иноземного. Сведущ ли в искусстве своем?
– Медикус славный, – похвалил подчиненного Федор. – Да и вояка не из последних. В иное время я бы ему роту без раздумий доверил. Шпагой махать здоров, стреляет из пистоля также преизрядно, да и во врачебном деле дока!
– Сам что ли проверял?
– Ничего от тебя, ваше величество, не утаить. Был грех, захворал, так он враз вылечил!
– А что приключилось-то?
– Да язва какая-то с мудреным названием. Он говорил, да я ни черта, прости господи, не понял. Ну и ножичком своим чик и как не бывало!
– Что же, изрядно. Только скажи мне еще вот что, он рану вином хлебным обрабатывал?
– Конечно, – с готовностью кивнул стольник. – Цельный стакан выделил. Да злющего какого, я малым делом не задохнулся, когда пил.
– Понятно. Изнутри, значит, продезинфицировал.
– Ага. А что как-то иначе надо?
– Да как тебе сказать, дружище, – усмехнулся я. – Определенный смысл в таком применении есть, но надо все же снаружи!
– Эва как, – искренне удивился Панин.
– И вот еще что, Федя. Помни, что ты едешь не просто воевать, а и политику вести. Учти это. Давай-ка я тебе коротенько обрисую все расклады, чтобы ты хоть примерно ориентировался. Смотри. За Волгой, как тебе, наверное, известно прежде кочевала Большая Ногайская орда, которая издавна нам присягу давала, но в последние годы с востока их стали сильно подпирать калмыки. Настоящие монголы с сильной панцирной, копейной конницей. Бьют они, одним словом, татар и в хвост и в гриву. Вот те и засуетились. Да так, что снялись всем табором и ушли аж за Дон, к Перекопу. А с ними заодно упылили и малые ногаи – они Казыевым улусом прозываются и прежде по Кубани кочевали. Вот почему казакам удалось Азов так легко взять. Прежде они не раз пробовали его на зуб, но самое больше удавалось пожечь посады. А потом подтягивались ногайские орды и йок. Приходилось донцам расходиться по домам.