Б-11
Шрифт:
– Там сбоку от входа кладовая, – заметил Макарыч, – в ней ящики. Я на ящиках посижу.
– А с чем, кстати, ящики? – поинтересовался Мишка. Макарыч пожал плечами:
– Пойдем, посмотрим.
В итоге, на улицу вышли все. Над краем стены, ограждавшей кратер, то и дело мелькали лучи фонарей.
– Наши, – сказал Макарыч, улыбаясь, – интересно, что они там ищут? Игоря с Таней или Пал Петровича, чтоб ему…
Тем временем, Мишка с Феликсом открыли чулан, вытащили из него пару тяжеленных ящиков цвета хаки… Феликс открыл один из этих ящиков, и
– Патроны! Ё-мое, не мы одни сюда воевать приперлись.
– Нам-то с них что? – равнодушно сказал Мишка.
– Как это что? – удивился Феликс, – патроны от трехлинейного калаша, к нашим тоже подойдут… Пойду-ка я на складе этом пороюсь, может, там танк завалялся, или гаубицы.
Ни танка, ни гаубицы Феликс не нашел, но со склада вылез довольный:
– Тут патронов хватит на целую «Бурю в пустыне», – сказал он, вытирая тыльной стороной ладони вспотевший лоб. И есть гранаты для подствольников. Голыми и босыми не будем, если этих тварей здесь несколько.
– Смотри, наши спускаются, – показала Ира Даше, безучастно привалившейся к стене базы. – Макс, Волосатый, Женька… ой, Таня… с ней явно что-то не то!
Действительно – Таню буквально волокли на себе Генка и Волосатый; к тому же, в компании не хватало Игоря… Даша не говорила ни слова, но она, внезапно, поняла – случилось что-то очень плохое. Наверняка тварь, убитая им в подвале, была не единственной…
Ее предчувствие подтвердили вернувшиеся. Началась форменная кутерьма. Таню отнесли в ее бокс, там она осталась с Женей Ирой и Дашей – последние вызвались Жене ассистировать. Втроем они с трудом освободили Таню от куртки, и тут стало ясно, что та держалась на ногах на чистом адреналине – бок девушки был разорван до костей, рубаху от раны пришлось отмачивать, местами и отдирать.
Под пропитанной кровью тканью ничего хорошего, конечно не было – словно гигантская трехпалая когтистая лапа пропахала поясницу Тани, оставив три опухших, рубцеватых борозды.
– Ничего не понимаю, – заметила Женя. – Рана выглядит так, будто ее края чем-то прижгли. Похоже на химический ожог. Здесь явно омертвение ткани, а вот это вот что такое?
Она очень осторожно коснулась кончиком ланцета лоскута, свисавшего вдоль черного рубца; лоскуток дернулся, Таня вскрикнула.
– Первый раз такое вижу, – заметила Таня, – Даш, в портфеле – инъектор и ампулы с тетракаином, в синем пластике, найдешь?
Даша не ответила; открыла саквояжик Жени, довольно старомодный на вид («с таким, наверно, Чехов к пациентам ходил», – невпопад подумала она), и достала оттуда похожий на пистолет инъектор и пачку с синими пластиковыми ампулами:
– Эти?
– Ага, – кивнула Женя, осторожно проходясь лезвием по краям раны, – сможешь зарядить инъектор? Ира, намочи кусочек марли теплой водой. Ассистировать мне будете.
– Лады, – согласилась Ира, направляясь в душ. – Хотя я крови боюсь.
– Кровотечения не будет, – пообещала Женя. – Тут ожог третьей степени, надо убрать обугленные куски… Ничего, Тань, мы тебя на ноги поставим. Так…
Она
– Посмотри в саквояже антисептик – он в аэрозоле, красненький пульверизатор. Подашь потом. Ну, начнем, помолясь…
Анестетик, довольно сильный, кажется, на Таню почти не действовал. Пока Женя удаляла омертвелую ткань, та тихонько, почти неслышно постанывала, но когда та принялась срезать свисающие лоскуты, принялась орать в голос. А, главное – «струпья» под скальпелем вели себя вовсе не так, как полагалось порядочным кускам плоти – они словно убегали от лезвия, не давая поддеть их, чтобы отрезать.
– Даш, дай мне седатив, – приказала Женя, – серые ампулки с желтым верхом. Если сможешь – заряди в инъектор и дай. Потом за руки будете ее держать. Первый раз такое вижу…
– …а это еще что такое?
Жене все-таки удалось, после дозы седатива, и с помощью Даши и Иры, кое-как державших Таню за руки, срезать непослушный кусок плоти. Под ним открылось нечто странное. – Осколок? Откуда?
Женя поддела «осколок» скальпелем. Таня даже не закричала – заревела, но Женя продолжала свое дело: осторожно отделила кусочек от плоти, обнаружив, что он впился в тело Тани тремя отростками. – Похоже на какого-то паразита. Даш, подай мне… банку какую-нибудь.
Даша осмотрелась, и заметила стоящую на подоконнике… точнее сказать, на полке, располагавшейся там, где был бы подоконником, будь у базы окна… пустую потемневшую от времени жестянку. Она протянула ее Жене, но та банку не взяла, а ловким движением ланцета отправила туда странный осколок…
– Р-р эрету! – прокричала и Таня, и отрубилась, обмякнув всем телом. Ира побледнела.
– Что? – встревожилась Даша. – Это был…
– Шумерский, – на глаза Иры навернулись слезы. – Или эламитский, черт его разберет… но я поняла, что она сказала. Она нас проклинала.
– Так, девочки, – строго сказала Женя. – Прокляла – так прокляла, с кем не бывает, а рану надо дочистить.
– И что, по-твоему, это означает? – тихо спросила Даша немного успокоившуюся Иру, когда Женя срезала еще три подобных «лоскутка, под каждым из которых оказался странный «осколок». Ира пожала плечами:
– Понятия не имею. Откуда она знает этот язык?
– В школе учила, – отрезала Даша. – До пятого класса. Жень, я правильно… Жень?
– Что? – Женя отстранилась от банки, где лежали ампутированные лоскутки.
Она отставила банку на «подоконник», рассеяно огляделась, потом взяла старую книгу, лежавшую на тумбочке в углу, и накрыла банку сверху. Даша машинально прочитала название на корешке: Ленин В.И, «Материализм и эмпириокритицизм». «Читал же кто-то эту муть добровольно», – подумала она.
– Жень, я правильно, поняла, – спросила Даша, – на нашу Таню кто-то напал.
– Кто-то, – фыркнула Женя. – Толпа чудовищ, вот кто…
– …у них еще голова задом наперед, – сказала Даша, – кожа бледня, покрыта слизью, на ней рот в виде воронки на затылке и хвост, который стреляет иглами…