«Б» - значит беглец
Шрифт:
Трубку сняла медсестра. — Семейный доктор.
— О, здравствуйте. Доктор Дюнн уже пришел?
Я знала, что его не будет до понедельника. Мне нужна была она.
— Нет. Извините. Сегодня его день в клинике в Лос-Анджелесе. Я могу вам помочь?
— Я надеюсь. Я была его пациенткой несколько лет назад, и мне нужны записи о болезни, которую он мне лечил. Не могли бы вы сказать, как мне их получить?
В кухню вошла Энн и направилась к холодильнику, откуда достала стеклянный пузырек с инсулином и начала
— Когда это было?
— Гм, воообще-то, в 1966.
— Извините, но мы не храним записи так долго. Мы считаем файл неактивным, если вы не посещали доктора пять лет. А через семь лет мы все уничтожаем.
Энн вышла. Если я растяну разговор, то пропущу сцену укола.
— И если пациент умер — тоже?
— Умер? Я думала, вы говорите о себе. Назовите ваше имя, пожалуйста.
Я повесила трубку. Так много хлопот из-за старой медицинской карточки Джин Тимберлейк. Грустно. Ненавижу тупики. Я вернулась в гостиную.
Я задержалась недостаточно долго.
Энн смотрела на шприц, держа его иглой вверх и постукивая по нему, чтобы убедиться что в бледно-молочной жидкости нет пузырьков. Я прошла к двери, стараясь делать это непринужденно. Она подняла голову.
— Я забыла спросить, вы виделись с папой вчера?
— Я заезжала днем, но он спал. Он еще раз спрашивал обо мне?
Я старалась смотреть куда угодно, только не на нее.
— Они звонили сегодня утром. Он устраивает скандалы. Насколько я его знаю, он хочет домой.
Она протерла спиртом голую плоть на бедре матери. Я нащупала в сумке носовой платок, когда она погрузила иглу в положенное место. Ори заметно подпрыгнула. Мои руки стали холодными и влажными, а голова — легкой.
— Он, наверное, всех уже достал.
Она продолжала болтать, но звук начал отдаляться. Краем глаза я видела, как Энн сломала иглу одноразового шприца и выбросила его в мусорную корзину. Она начала собирать кусочки ваты и бумагу от ланцета. Я села на диван.
Она замолчала, на лице появилось беспокойство.
— Вы в порядке?
— Все нормально. Мне просто захотелось присесть, — пробормотала я.
Я уверена, что смерть подкрадывается точно также, но что мне было сказать? Я — крутой частный детектив, который падает в обморок, находясь в одной комнате с иголкой?
Я мило ей улыбнулась, чтобы показать, что все в порядке. Темнота заполнила мое периферическое зрение.
Энн продолжала заниматься своими делами, направляясь в кухню, чтобы поставить на место инсулин. Когда она вышла, я опустила голову между колен. Говорят, что невозможно потерять сознание, когда делаешь это, но мне такое удавалось неоднократно. Я виновато посмотрела на Ори. Она беспокойно двигала ногами, как всегда, не желая признавать, что кто-то может чувствовать себя хуже, чем она.
Я старалась дышать не
— Мне нехорошо, — сказала Ори. Она нервно чесала руку. Ну и парочку мы собой представляли. Видимо, ее мифическая сыпь появилась снова и мне надо будет производить медицинские процедуры. Я послала ей бледную улыбку, которая сменилась недоумением.
Ори дышала со свистом, мяукающий звук выходил из ее горла, когда она скребла свою руку.
Она с отчаянием смотрела на меня через толстые стекла очков, которые увеличивали страх в ее глазах.
— О Боже, — проскрежетала она. — Это не может…
Ее лицо посерело и отекло, на шее появились розовые пятна.
— Что с вами, Ори? Принести вам что-нибудь?
Ее страдание возрастало столь стремительно, что я не вынесла, кинулась к кровати и закричала в сторону кухни — Энн, вы можете подойти? Что-то не так.
— Иду, — ответила она. По ее тону я поняла, что мне не удалось передать ощущение срочности.
— Энн! Ради Бога, идите сюда!
Вдруг я вспомнила, где видела такое раньше. Когда мне было восемь лет, и я пошла на день рождения к соседскому мальчику Донни Диксону. Его ужалила оса, и он умер до того, как его мама добежала до заднего двора.
Ори хватала себя руками за горло, глаза выпучились, пот катился градом. Было ясно, что она задыхается. Я пыталась помочь, но ничего не могла сделать. Она ухватилась за меня, как утопающая, с такой силой вцепившись в мою руку, что я думала, что она оторвет кусок.
— Что теперь? — спросила Энн. Она появилась в дверях, с выражением, которое было смесью снисхождения и раздражения по поводу очередной попытки матери привлечь к себе внимание. Она остановилась, моргая, пытаясь понять, что происходит.
— Что случилось? Мама, что с тобой? О, господи!
Прошло не больше двух минут с начала приступа. У Ори начались конвульсии, и я видела поток мочи, растекавшийся на простынях под ней. Звуков, которые она издавала, я никогда не слышала от человеческого существа.
Энн в панике издала певучий звук, поднявшийся из глубины ее горла. Она схватила телефонную трубку и в спешке не могла набрать номер. Когда ей удалось набрать 911, тело Ори изогнулось, как от электрошока.
Было ясно, что диспетчер реагирует на звонок. Я слышала тонкий женский голос, жужжавший через комнату, как муха. Энн пыталась отвечать, но слова перешли в крик, когда она увидела лицо матери. Я отчаянно пыталась сделать Ори искусственное дыхание, хотя знала, что это безнадежно.
Ори не двигалась, глаза были широкие и пустые. Она уже была за пределами медицинской помощи. Я автоматически посмотрела на часы, чтобы отметить время смерти. Было 9.06.