«Б» – значит безнаказанность
Шрифт:
Роза сложила на груди ручки и с интересом посмотрела на меня. Она никогда не общается с незнакомыми людьми напрямую, так что было не избежать маленького спектакля, и мне отводилась роль переводчицы, которая неожиданно получила работу в ООН.
– Мичиганское еще осталось? – спросила я.
– Разумеется. Почему нет?
Я взглянула на Робба – он кивнул.
– Тогда мичиганское, – сказала я и снова обратилась к Роббу: – Что-нибудь поедите? Здесь неплохо готовят.
– С удовольствием. Что порекомендуете?
– Роза, сделай то же самое еще раз. Это не трудно?
– Ну
В этот момент Розе, наверное, хотелось ткнуть меня локотком в бок. Для меня не были секретом ее вкусы. Ей нравились мужчины весомые (в буквальном смысле), темноволосые и покладистые. Роза удалилась, оставляя нас наедине. Куда девается ее деликатность, когда я захожу с какой-нибудь приятельницей?
– Что привело вас сюда? – спросила я.
– Праздное любопытство. Навел о вас справки, чтобы не говорить о всякой чепухе.
– Следовательно, мы сразу можем приступить... к чему?
– Думаете, я ищу приключений?
– Определенно, – сказала я. – Новая рубашка. Обручального кольца нет. Бьюсь об заклад, жена ушла от вас неделю назад и вы только что побрились. У вас на шее даже одеколон еще не высох.
Джоуна рассмеялся. У него было открытое лицо и прекрасные зубы. Он наклонился вперед и облокотился на стол.
– Знаете, как все было? – сказал он. – Мы познакомились, когда мне было тринадцать, и с тех пор не расставались. Наверное, она стала взрослой, а я так и не смог – по крайней мере с ней. Теперь вот места себе не нахожу. Вообще-то она оставила меня год назад – это только кажется, что прошла всего неделя. С тех пор я не мог даже смотреть на женщин. Вы единственное исключение.
– И куда она делась?
– В Айдахо. Детей забрала с собой. – Он помолчал, затем добавил, точно уже знал следующий вопрос: – У меня две девочки. Десяти и восьми лет. Кортни и Эшли. Я бы дал другие имена. Дайан и Сара, Пэтти и Джилл – что-нибудь в этом роде. Совершенно не понимаю девочек. Даже не знаю, о чем они думают. Я люблю своих детей, но у меня такое ощущение, как будто с момента своего появления на свет они сразу стали членами одного с моей женой привилегированного клуба, в который мне доступа не было – как бы я ни старался.
– Как звали вашу жену?
– Камилла. Проклятие. Она вырвала у меня сердце... с корнем. За год я прибавил в весе на тридцать фунтов.
– Пора сбросить.
– Много чего пора сделать.
Вернулась Роза – принесла пиво для Робба и бокал столового вина для меня. У меня было такое чувство, будто я все это уже слышала. Брошенные мужья – это сплошные проблемы и путаница, а у меня у самой проблем хватало. Мне были отлично знакомы боль, неуверенность и разбитые чувства. Даже Роза, казалось, заподозрила неладное. Она посмотрела на меня, словно никак не могла взять в толк, как это у меня все гак быстро получается.
– В моей жизни тоже не все гладко, – возобновила я прерванный разговор, когда Роза ушла.
– Я слышал. Вот и думаю – может, поможем друг другу выбраться.
– Так не бывает.
– Хотите,
Я прыснула со смеху. В голове у него и впрямь была каша.
– С удовольствием. А какое у вас оружие?
– "Кольт-питон" с шестидюймовым стволом. К нему подходят патроны от "магнума". Обычно я ношу "трупер-МК-Ш", а гут подвернулся "питон" – не хотелось упускать. Ведь он стоит четыреста баксов. Вы два раза были замужем? Не понимаю. Честное слово, я серьезно. Всегда считал, что брак – это настоящая верность. Когда две души соединяются на небесах навеки, и всякое такое.
– Четыреста баксов не шутки. Как это вам удалось? – Я украдкой разглядывала его. – А вы, наверное, католик или что-то в этом духе?
– Да нет. Скорее всего просто дурак. Весь мой романтизм из дамских журналов – я их читал, когда был маленький, в косметическом кабинете, который принадлежал моей матери. А пистолет – это наследство Дейва Уитакера. Его вдова терпеть не может оружия. Ей никогда не нравилось увлечение мужа, так что при первой возможности она избавилась от его коллекции. Я предлагал заплатить, но она и слышать не желала. Кстати, вы ее знаете? Бесс Уитакер?
Я покачала головой.
Когда Роза подала закуску, Робб подозрительно покосился на нее. Я видела, что зеленые перцы с винегретом, да еще затейливо украшенные листиками петрушки, явились для него полной неожиданностью.
Обычно Роза ждала, пока я попробую блюдо и произнесу что-нибудь лестное – в духе кулинарных колонок – по поводу ее несомненных талантов, но в тот день она, видимо, решила изменить своим правилам.
– Что это за штука? – осведомился Джоуна, уставившись в тарелку.
– Попробуйте.
– Знаете, Кинси, лет десять я обедал с детьми, которые вечно ковырялись в тарелке, чтобы им – не дай Бог – не попался лук или какие-нибудь грибы. Я кроме гамбургеров и есть-то ничего не умею.
– В таком случае вас ждет сюрприз, – сказала я. – А чем же вы питались весь этот год после того, как расстались с женой?
– У нее морозильник был забит полуфабрикатами. Каждый вечер размораживал что-нибудь и ставил на час в духовку. Наверное, она побывала на распродаже и скупила оптом партию замороженных обедов для быстрого приготовления. Ей хотелось, чтобы я сидел на сбалансированной диете, хотя обдирала меня при этом как липку.
Я невольно опустила руку. Мне вдруг представилось, как эта женщина, готовя почву, чтобы смыться, замораживает триста шестьдесят пять готовых обедов. И он надеялся, что они с ней будут спариваться по гроб жизни, как совы?
По отсутствующему выражению на лице Робба я поняла, что в тот момент он, мерно перекатывая во рту кусочек перца, тщетно пытался определить, на что похоже то, что ему подсунули. Я вспомнила, что такое же подозрение у меня вызывал сладкий картофель в сахаре, которым принято угощать друг друга на День благодарения. В самом деле, кому придет в голову подавать овощи с зефиром? Разве можно смешать лакричные конфетки со спаржей или "желейные бобы" с брюссельской капустой? Одна мысль об этом заставила меня поморщиться.