Баба Люба. Вернуть СССР. Книга 2

А. Фонд

– Добрый день, – казалось, при виде меня её сразу же переполняет такое безграничное счастье, что она сейчас или задохнётся, или лопнет от перенапряжения.

– Здравствуйте! – вежливо ответила я, продолжая стоять и вопросительно смотреть на неё.

– Есть ли Библия слово Господне? – лучезарно спросила женщина и для убедительности захлопала жиденькими ресницами.

– Аминь, – ответила я, потому что кроме этого и ещё «паки, паки иже херувимы» и «вельми понеже» больше на ум не приходило ничего соответствующего торжественному моменту.

–

Грядет правительство Иисуса Христа, – с доверительной улыбкой сообщила мне женщина. – Несомненно, Господь справится с работой гораздо лучше, чем кое-кто из людей!

– А вы знаете, я согласна.

Я подарила женщине самую сердечную улыбку, на которую была способна и приготовилась ждать, к чему она всё это ведёт.

– Как вы считаете, доживаем ли мы последние дни? – печально спросила женщина.

– Конечно! – уверенно кивнула я.

– А хотите узнать, покинул ли нас Господь? – женщина сделала паузу и вопросительно посмотрела на меня: мол, давай, теперь твой ход.

Я на всякий случай ещё раз кивнула.

– Тогда приходите к нам на собрание… – женщина аж съёжилась, ожидая моей гневной отповеди, но я очень даже радостно сказала:

– Я приду. Спасибо!

– Придёте? – выпуклые глаза женщины стали ещё пучеглазее.

– Когда, вы говорите, будет собрание? – уточнила я.

– Через три дня, – растерянно пролепетала женщина, она явно не верила, что вот так сразу же завербовала меня.

– Давайте адрес! – велела я.

Она продиктовала адрес, и мы распрощались. А я пошла делать оздоровительную ванную.

– А зачем ты согласилась? – укоризненно спросила Анжелика вечером, когда я ей рассказала о посетительнице. – Они же фанатики! Мяса им есть нельзя, вина пить – нельзя, в коротких юбках ходить – нельзя, краситься – нельзя. И что это за жизнь, когда ничего нельзя?! Только молятся и журналы эти свои по квартирам впаривают.

– Ты не понимаешь, – ответила я Анжелике, – их центр находится в Бруклине. Оттуда их финансируют.

– И что? – скептически посмотрела на меня Анжелика.

– А то, что гуманитарку привозят из Америки.

– А! Ну да! Ты права, – согласилась Анжелика и с уважением посмотрела на меня. – Ой, я бы тоже сходила! Когда там у них собрание, говоришь?

– У тебя уроки, экзамены на носу, – строго сказала я (не хватало ещё ребёнка им туда). – Я сама в разведку схожу. Может, там вся гуманитарка, как одежда на этой тётке, – юбки в пол и платки. Такое нам не надо.

– Не надо – тут же потеряла интерес Анжелика и ушла к себе в комнату.

Вот и отлично.

На самом деле мне гуманитарка бруклинская была и не нужна. Мне нужен был толчок. А их эта бруклинская секта – это разветвлённая сеть контактов и связей. Именно то, что мне и нужно. Как говорится, клин клином.

Насколько я знаю, основную базу для подрыва СССР забугорные товарищи провели тихой сапой, что и не придерёшься. Причём поначалу действовали через все эти тоталитарные секты, через волонтёров

«Корпуса мира», «Красный Крест», соросовские гранты для особо одарённых и талантливых обучающихся, с помощью которого они отсосали лучшие мозги за рубеж из всех бывших союзных республик, и так далее. Список можно продолжать и продолжать. Делать переворот руками изголодавшихся по колбасе и жевательной резинке людей – это даже не смешно. Это самоубийство. А вот втихушку закинуть забугорным товарищам пару информационных сюрпризов – почему бы и нет?

Пойдём на опережение.

Глава 2

– Нет, ну это хрень какая-то, а не отчёт! – уже в третий раз за пять минут выпалил Степан Фёдорович. – Нет, такой отчёт я принять не могу!

– Ну почему? – осмелилась-таки задать вопрос я (ждала-ждала, пока он выпустит пар, но вижу, что не дождусь, много там его, пара этого).

– Да потому что хрень это, а не отчёт! – вызверился Степан Фёдорович, задел рукой телефон так, что аж трубка свалилась. Раздались длинные гудки.

В таком гневе я давно его не видела, а ведь работаю я в ЖЭКе как-никак, а уже третий день.

– Да почему хрень! – уже рассердилась я, но трубку подняла и аккуратно положила на место. – Я могу сейчас все расчёты показать и как я коэффициенты считала.

– Да зачем мне твои расчёты! – заверещал Степан Фёдорович и замахал руками, а я торопливо отодвинула телефон чуть дальше.

– А как я докажу, что всё цифры в отчёте правильные? – удивилась я.

– На кой мне твои цифры! – рявкнул Степан Фёдорович, вытер большим полосатым платком взопревший лоб и пожаловался портрету Арнольда Шварценеггера, который зачем-то висел у него на стене в кабинете. – Уф, первый раз мне такая помощница нерасторопная попалась. Сил моих нету.

– Степан Фёдорович, – начала терять терпение я, – давайте по существу. Где конкретно вы видите ошибки? Я не понимаю, что там не так. Как по мне, отчёт – идеальный.

– Говнеальный! – передразнил меня Степан Фёдорович и сердито надулся.

– Степан Фёдорович, – настойчиво повторила я, – что там не так? Объясните, и я сразу же переделаю.

– Нечего там объяснять! – буркнул Степан Фёдорович. – А принять его не приму. Всё, иди!

С этими словами он буквально выпихнул меня за дверь.

Я очутилась в коридоре, в двери щелкнул замок – Степан Фёдорович заперся на ключ.

И вот как? Как мне на это реагировать? Дичь какая-то! От переизбытка эмоций хотелось крепко выразиться. Но на работе нельзя.

– Что за шум, а драки нету?

Тётя Зина, наша уборщица, посмотрела на меня с любопытством и принялась полоскать тряпку в ведре.

Не знаю почему – то ли оттого, что начало моей жэковской карьеры прошло среди дворников, то ли ещё по какой причине, но тётя Зина меня выделяла и относилась ко мне всё-таки получше, чем к остальной человеческой биомассе, работающей здесь, в ЖЭКе.