Баба Люба. Вернуть СССР

Фонд А.

Хоть за этот день я устала, как собака, но сон не шел. Лежала, думала.

Вот как мне сейчас рассматривать своё новое положение? Если смотреть, что сюда я попала после жизни в относительно благоустроенной двухкомнатной квартире на ул. Комосомольской, где у меня был удобный диван и хоть и старенькое, но чистое и даже накрахмаленное, постельное бельё — то это безусловно падение. Но если учесть, что там я была на непонятных ролях с непонятным супругом, а сейчас я абсолютно свободна — то это несомненный взлёт. Всё

зависит от точки зрения.

В общем, я решила пока считать, что это взлёт. Буду оптимисткой. Иначе взвыть хочется.

Я покрутилась, устраиваясь поудобнее, так, чтобы попасть позвоночником между двух ребристых пружин — кровать была на сетке. Сон всё равно не шел. Почему-то вспомнился мой средненький внучок Елисей. Нет, я их всех одинаково люблю, но Елисей… он так на Пашку похож в детстве… Интересно, как они там без меня?

Но эту мысль додумать я не успела — с удара ноги распахнулась запертая дверь, оба финдибобера забряцали уже где-то на полу и укатились под кровать, а на пороге возникли люди.

Вспыхнул свет, заслепляя глаза.

— Ты гля, Пузырь, вот и комната! — весело похихикивая, сказал тощий, похожий на подростка индивид. Примечательным было его лицо: мясистый, как у индюка, нос и мягкие тоже мясистые, уши.

— Ага, и баба есть! — заржал второй, действительно похожий на Пузыря, мужичок, примерно лет тридцати пяти — сорока на вид, лысоватый, кругленький и весь какой-то маслянисто-лоснящийся.

— Ну так заходим, чё Сифона в коридоре ждать?

Меня аж подбросило с кровати (хорошо, что в комнате было не жарко и спать я легла в любашином спортивном костюме):

— Это что такое?! — возмутилась я.

— Гля, Пузырь, она же старая, га-га-га… — загоготал мясистоносый.

— А ты её одеялом накрой! — отозвался Пузырь и тоже заржал.

— Я сейчас милицию вызову! — заявила я.

— Ты чё, мать, опухла? — изумился Пузырь, — решила нас мусорам сдать? Да у меня батя знаешь кем работает!

Он выпятил губу и гордо задрал подбородок. Я случайно взглянула в его глаза — и в ужасе отшатнулась: глаз не было! Вместо обычных человеческих глаз там черными провалами зияла тьма!

Одержимый? — мелькнула мысль. Руки у меня моментально вспотели и мелко затряслись.

— Если я скажу бате — тебе капец будет! Фуууух! — выдохнул он в мою сторону слова, которые, очевидно, должны были повергнуть меня в ужас.

С этими словами я уловила сладковатый запах каннабиса.

Действительно, фуууух! — у меня аж отлегло. Придурок (да и второй тоже) оказался обычным человеком, просто сильно обкуренным, поэтому и зрачки разошлись. А то я уже нафантазировала.

Так и до инфаркта недалеко.

— Что здесь происходит? — в комнату заглянул мужичок в наспех накинутом пиджаке и синих трениках.

Сосед из комнаты по диагонали от меня, — вспомнила я.

— Да ничё, ничё, — примирительно

поднял руки ладонями вверх мясистоносый. — Вот баба в гости позвала, так мы общаемся.

— Да, извините, если громко, — сказал Пузырь, затем не выдержал и прыснул от смеха.

Его поддержал мясистоносый. Около минуты они взахлёб хохотали.

— Вы бы не водили гостей так поздно, — с упрёком сказал мне мужчина, — мне в шесть утра на работу вставать.

— Да я их впервые вижу! — возмутилась я, — я спала, они дверь выбили и вошли!

От моих слов оба «гостя» опять буквально покатились со смеху — очевидно, как раз их накрыло.

— Что здесь смешного? — нахмурился мужик.

— Обкуренные они, вы разве не видите? — пояснила я.

— Слышь, мать, ты за базаром следи, а то я щя тебе глаз на жопу натяну! — не одобрил мои слова Пузырь.

Я с надеждой посмотрела на мужичка.

— Ладно. Время уже позднее, так что вы тут не шумите сильно, — пряча глаза, сказал мне мужичок и торопливо ретировался.

А я осталась с двумя обкуренными наркоманами наедине.

Пока я судорожно соображала, что в таких случаях нужно делать, наркоманы опять принялись хохотать. А вот реально, что делать? Поднять крик? Так глуховатая старушка-соседка не услышит, а ботан в очечках, если и прибежит, то максимум что сделает — заплачет. Был шанс, что прибежит тот дремучий любитель чужих пельменей, но у меня были серьёзные сомнения, на чью сторону от встанет.

Я пошарила глазами по комнате — но ничего подручного не было (в данной ситуации хорошо бы топор, или даже ружьё, хотя, боюсь, мои гости настолько в неадеквате, что не среагируют).

И тут раздался резкий окрик:

— Это что такое, я спрашиваю?!

В коридоре стоял и грозно смотрел на это безобразие мужик. Обычный нормальный мужик, примерно предпенсионного возраста, но при этом подтянутый, хоть и слегка лысоватый.

— Почему безобразничаем после одиннадцати? — жестко спросил он.

И, как ни странно, наркоманы моментально притихли и уже не пытались проявить свою безудержную разухабистость.

— Да мы мимо шли, батя, — пробормотал Пузырь.

— Мы уже уходим, — на глазах трезвел мясистогубый.

Буквально через полминуты они ретировались.

— Спасибо вам огромное! — от души поблагодарила я.

— Я на третьем этаже живу, — сообщил мужик, — хотел чаю вскипятить, а у нас лампочка на кухне перегорела. Так я к вам спустился. Слышу — эти опять безобразничают.

— Так они тут часто так?

— Я за ними давно наблюдаю. На наш этаж они даже не ходят — мы отвадили. И на первый тоже боятся. Там мужики из рабочих бригад живут, шабашники, так у них тоже разговор короткий. А ваш этаж — это, конечно, рассадник всего этого. И ничего сделать нельзя: контингент у вас, я скажу — не очень.