Бабье царство.
Шрифт:
— Многовато, — задумчиво протянула Маша, рассеянно теребя выбившуюся из причёски прядку волос. — Хотя совпадает с нашими подсчётами, — тяжело вздохнула она.
Не выпуская его из рук, она неторопясь, тщательно расстелила оба пергамента первого договора на столешнице, старательно распрямляя, и прижимая упорно желающие свернуться обратно в трубочку концы листов.
Старательно расправив рядом и второй экземпляр, ни слова не говоря, она, молча, взяла лежащее на столе гусиное перо и, опустив его в чернильницу, аккуратно и тщательно
— Я смотрю, вы заранее всё подписали, — с задумчивым видом хмыкнула она. — Это хорошо!
Наверное, чтобы не тратить Наше Дорогое Время, — с откровенным сарказмом в голосе заметила она, насмешливо глядя в ошарашенные лица сидящих напротив.
Вот я и решила, Здесь больше Вас не задерживать.
— Ты!
Казалось, Старосту в этот момент хватит удар, настолько у того было неадекватное, странное выражение лица.
— Ну, значит, ты сама выбрала, — мгновенно справившись с собой, тихо процедил он сквозь стиснутые губы. — Теперь изволь предъявить нам то, что у тебя есть и мы решим твою дальнейшую судьбу.
— Свою судьбу я решу сама. Без вас! — тихо, злым голосом перебила его Маша. — А Вы получайте то, что Вам положено и проваливайте. Мы с Вами расстаёмся.
Негромко хлопнув в ладоши, она, немного рисуясь, небрежно махнула рукой в сторону медленно распахнувшейся банковской двери.
— Получите!
В широком дверном проёме парадной банковской двери, ярко освещённом висящей высоко над ней большой бензиновой лампой, показались два массивных, ростом под два метра банковских охранника. На низкой, широкой тележке с маленькими колёсиками. они с трудом выкатили из дверей банка большой, даже по одному только виду тяжеленный сундук.
Втащив его на террасу, они, устало смахнули выступивший на лице пот и, развернувшись, скрылись обратно в дверях банка.
— Ну-у, Маша, — недовольно поморщился Голова. Осуждающе покачав головой, он сердито заметил. — Я, конечно, хорошо понимаю твои горячие чувства к тем бумагам, что были нами представлены для уставного капитала и к сундуку в котором их в банк передали. Ты об этом уже весь город оповестила, что мол, мы такие подлецы, всучили пустые бумаги, а теперь требуем полновесное золото. Но нельзя же, вот так! Совать нам в нос, обратно, наш же собственный, покоцаный сундук. Золота, как я знаю, у вас нет.
— Значит, Пашиным серебром решили вернуть? Или опять своим жемчугом, — грустно хмыкнул он. — И сколько тут? — оторвал он погрустневший взгляд от такого ему хорошо знакомого сундука, в котором он сам когда-то лично вносил уставной капитал в этот банк.
— Больше не будет. Это всё! — сухо откликнулась Маша. — Распишитесь в получении и убирайтесь!
— М-да, похоже, с золотишком у вас туго, — тихо пробормотал Голова себе под нос. — Ну, что ж, будем считать! Ну а потом…., - с фальшивым сожалением в голосе, медленно развёл он руками. — Потом, в размере недостачи определимся, какие ваши предприятия
Снова демонстративно тяжело вздохнув, он поднялся, пододвинул своё кресло к сундуку и, тяжело обратно на него опустившись, буквально на самый его краешек, с натугой приподнял тяжеленную крышку.
Замершая, безмолвная фигура Городского Головы являла в этот момент весьма характерную позу, напоминающую статую Командора в одном из произведений русского классика.
— Твою мать…., - хриплым, вмиг осипшим голосом проскрипел негромко он.
— Глянь, — повернулся он к Старосте. — Они…
Медленно подойдя и склонившись над распахнутым сундуком, Староста замер рядом с Головою, молча глядя на то, что предстало перед глазами.
— Байки про двойные золотые имперские ящеры оказываются вовсе и не байки, — медленно, как замороженный, тихо прошептал он. — Настоящее имперское золото, высшей пробы. Полновесное.
Повернувшись в сторону сидящих за столом двух женщин, Староста со странным, непонятным выражением на лице несколько долгих мгновений молча, рассматривал обеих.
— Я так полагаю, что можно не пересчитывать?
Медленно повернувшись обратно, он ещё какое-то мгновение молча, пялился на содержимое сундука, стоя спиной к сидящими за столом женщинами, а затем негромко заметил, поворачиваясь.
— Жаль! — с искренним сожалением в голосе, посмотрел он ей прямо в глаза. — Ей Богу жаль, Марья Ивановна!
— Жаль, что наше сотрудничество заканчивается подобным образом. Всё-таки, с вами можно вести дело, хотя порой Вы бываете удивительно неприятным человеком. Так что если передумаете, насчёт нашего предложения по совместной торговле, то мы всегда к вашим услугам, — уважительно склонил он перед ней голову.
В этот момент в его глазах не было ни грамма насмешки или презрения. Теперь на неё с искренним уважением смотрел серьёзный, деловой человек, получивший веские доказательства её честности и деловой порядочности.
Не задерживаясь больше ни на минуту и даже не пересчитав, всецело положившись на честное слово Маши, они быстро, по-деловому просмотрели представленные ею расчёты. Согласовав всё, они решительно подхватили ручку банковской тележки и скатили по специальному наклонному пандусу на брусчатку площади перед банком.
Послав бегом пришедшего с ними писаря обратно к себе домой, они дождались не сразу появившейся телеги, запряжённой большим, медлительным битюгом, и погрузив с помощью егерей на телегу сундук, весело о чём-то переговариваясь, скрылись в одной из улочек, ведущих в сторону Городского Совета и центра города.
На террасе остались, молча смотревшие им в след Маша с Изабеллой.
Едва только банковская терраса, скрылась за углом ближайшего переулка, Голова, с чувством втянул в себя холодный зимний воздух и резко согнув правую руку в локте, тихо рявкнул сиплым от едва сдерживаемого ликования голосом: