Бабочка на ладони
Шрифт:
– Конечно, имеешь, – уронил Олег.
Не глядя потрепал сына по затылку. Светозар был тоже на удивление маленьким, болезненно тощим, с головой-тыквой.
– Я также имею право жить в этой квартире. По закону. Пока мне мою долю не выплатят. Вы хотите, чтобы я стала вашей соседкой?
– Господи, что ты с нами делаешь, Марта… – На глазах у Ксюши показались слезы. – Это жестоко!
Светозар тоже заревел, выпятив вперед крошечную челюсть с маленькими редкими зубками. Олег посмотрел на Ксюшу с сыном и стал совсем белым.
– Зачем
– Это тебя не касается, – сказала Марта.
– Ты богатая, ты зарабатываешь больше нас… – сглотнув, продолжил Олег. – Ну не издевайся, пожалуйста… Хоть немного милосердия! Подожди еще, мы тебе все вернем.
– Я – богатая? Ты ошибаешься. Я пять лет не работаю по специальности. Я теперь простая секретарша. Ты меня убил тогда, понимаешь – убил. Я ничего не могу делать. Ни-че-го.
– Ты нарочно! – вырвалось у Ксюши.
– Да, я нарочно живу в коммуналке в Грязищах, в бараке с крысами, рядом с сумасшедшей, нарочно трачу по полдня на дорогу, нарочно работаю секретаршей у одного старого мудака…
– Не при детях! – Ксюша судорожно закрыла уши Светозара ладонями.
– Интересно как получается… Творить подлости при ребенке – можно, а слов говорить – нельзя? – огрызнулась Марта.
На детскую площадку вышла старуха с внучкой, кивнула Ксюше по-соседски и пододвинулась ближе, явно желая вступить в беседу…
– Идемте к нам, – нервно предложил Олег.
– Да, идем, – вздохнула Ксюша. – Только мы со Светиком первые поднимемся, мне кое-что прибрать…
Они зашли в подъезд, и Ксюша со Светозаром сразу нырнули в лифт. Марта и Олег остались стоять внизу.
– Ты изменился, – сказала Марта, пристально рассматривая бывшего мужа.
– А ты – нет, – без всякого выражения, тихо ответил тот. – Хотя ты тоже изменилась. В лучшую сторону.
– Мерси…
– Ты прекрасно выглядишь, правда. Молодая, здоровая, свежая… Кровь с молоком. Стройная. Ты похудела? Великолепные волосы… Ты не похожа на несчастного человека.
– Считаешь, я не имею права на деньги?
– Дались тебе эти деньги! – вырвалось у Олега.
– Ты очень любишь Ксюшу? И Свету? – тоже вырвалось у Марты.
– Да. Я за них умереть готов. В ад спуститься. Что угодно… Я виноват перед тобой, Марта. Да, я отнял у тебя квартиру. Да, она была куплена исключительно на твои средства. Но ради Ксюши и своего мальчика я готов на все…
– Мы это обсуждали. – Марта надавила на кнопку. Лифт зашуршал, спускаясь вниз. – Только для подлости и предательства нет оправдания. Ты слышал – грехи отцов падут на головы детей их?..
Олег помолчал, с ужасом глядя на Марту.
– Я бы никому не стала делать гадостей. Вдруг расплачиваться придется не мне, а тем, кого люблю… Может, для Светы было бы лучше, если б вы тоже сейчас жили в каком-нибудь бараке… Ты об этом не думал? Молчишь? Ладно… Кстати, твои родственники тоже в моей квартире проживают?
– Нет.
Они вместе вошли в лифт. Марта смотрела на бывшего мужа сверху вниз. Олег взглянул на нее только раз, потом отвернулся, играя желваками. Марта явно вызывала в нем отторжение. Отвращение. Ну да, здоровая тетка (кровь с молоком!), все вынесет, не то что его слабосильная Ксюшенька…
Зашли в квартиру, бывшую когда-то Марте домом.
Голоса Ксюши и Светозара раздавались где-то в глубине, за дверями – переливы нежных, тонкозвонных трелей, а не голоса… Пахло нафталином и капустным супом.
Новые обои в цветочек, жуткие канделябры по обе стороны ужасного зеркала. Только человек с полным отсутствием вкуса мог купить эти вещи. Марта дико глянула на канделябры, не выдержала и расхохоталась.
– Ты что?
– Это даже не безвкусица… Это кич какой-то! – Марта указала на канделябры.
– Это антиквариат. Ксюша с таким трудом достала их… Девятнадцатый век, между прочим, – с усталым отвращением (к Мартиной придирчивости, разумеется) произнес Олег.
– Да хоть какой… Пошлость невероятная.
– Ну да, ты же у нас дизайнер!
– Я уже давно не дизайнер, но оценивать интерьер еще могу… И чем это у вас так пахнет? Такой пошлый запах!
– Ты жестокая. Хочешь меня побольнее уколоть? Ладно, пройдем на кухню.
Встроенная мебель карамельно-розового цвета, ядовито-зеленые оптимистические шторки… Кухня Барби. Такая веселенькая-веселенькая… И насквозь лживая. Марте эти перемены казались чудовищными.
– Я сейчас отдам тебе пятьдесят тысяч, в рублях. Напиши только расписку. Остальную сумму выплачу на следующей неделе.
– Значит, все-таки есть денежки, да?..
Олег с болью посмотрел на бывшую жену. Принес деньги, заставил Марту пересчитать их. Потом Марта написала расписку.
– Олег…
– Да?
– Я, кажется, начинаю понимать тебя.
– О чем ты? – устало спросил тот.
– О том, кто ты такой. Почему все так произошло…
– Опять оскорбления?
– Нет, нет… – покачала головой Марта, пряча деньги во внутренний карман куртки. – Это скорее из области психологии.
– Нда?.. Интересно… – печально уронил тот.
– Ты ведь очень хороший человек. Действительно добрый, жалостливый… Ты не злодей.
Слабая улыбка появилась на губах Олега.
– Ты так создан, что способен любить только несчастных, нежных созданий, – продолжила Марта. – Я – не твой типаж, сам видишь. Во мне росту метр восемьдесят, и размер ноги, если ты помнишь, сорок первый… А Ксюша, она такая маленькая, трогательная, чуть что – в слезы. У тебя, наверное, сердце обмирает, когда ты на нее смотришь? И голос у нее, как небесные колокольчики… А у меня не голос, а иерихонская труба, как говорит мой нынешний начальник.