Бабочка-оборотень и Чёрный Герцог
Шрифт:
Большинство жителей Лужков были смуглыми и темноволосыми. Этот холодный оттенок розового им совершенно не шёл. Раз они так любят розовый цвет, то подобрали бы его тёплые тона. Всё было бы лучше.
– Может быть, они носят родовой цвет баронов Трейских? – спросила мучившаяся загадкой Илиниель.
– Я не встречал таких упоминаний в летописях, – задумчиво произнёс Окки, который стал просто фанатом баронства и знал о нём больше, чем я, баронесса Трейская.
– Если ты этого не встречал, значит, такого и нет, – представив, как рыжий и зеленокожий Окки будет смотреться в
Деревенька была небольшой и за разговорами мы не заметили, как дошли до дома старосты. Крепкий темноволосый мужик встречал нас уже у калитки. Видно, молва о необычных гостях опередила наше шествие.
За спиной старосты стояла такая же крепкая статная женщина и юная рыжеволосая красавица, видимо, жена и дочь. Женская половина семьи старосты жадно рассматривали наши наряды, особенно, как ни странно, Мисси и Мэдди. Староста же явно пытался определить, кто в нашей компании главный, и кто мы такие вообще. Чего от нас можно ждать?
Определиться со всем этим ему решил помочь Окки. Он выступил вперёд и своим густым голосом произнёс:
– К вам в село прибыла баронесса Трейская со своей гостьей и свитой, – он коротко поклонился в мою сторону. – Я личный секретарь баронессы. Ты, как я понимаю, староста?
Услышав о появлении перед ним хозяйки этих земель, староста принялся усердно кланяться, восклицая, как он счастлив видеть «Вашу Милость». Его семейство ограничилось одним поклоном, но глубоким.
Я остановила эту гимнастику, попросив представиться.
– Я Джако Фарин, староста этой бедной деревни. Моя жена Килина и дочь Уля, – назвал он и своих женщин.
– Не такая уж твоя деревня и бедная, если судить по тому, что мы видим. Но я пока к вам не за податями приехала. С этим позже мой секретарь разбираться будет. Сейчас просто хотелось бы передохнуть, пока ваш кузнец лошадей подковывает. Есть ли тут таверна или что-то ещё, где можно посидеть, передохнуть.
– Зачем же куда-то идти? – заторопился староста. – Сейчас Килина стол накроет, посидите у нас, расскажите о новостях. А то мы даже не слышали, что у нас новый барон появился.
Тут он опасливо сверкнул на меня глазом, ожидая реакции. Но всё же рискнул, выразил свои сомнения. Ему явно хотелось бы сказать: «Предъявите ваши документы на баронство, много вас таких тут ходит!», – но четверо воинов, стоящие за нашими спинами, заставляли быть дипломатом.
– Не барон, а баронесса! – поправил его верный Окки. – Этот титул моей госпоже был пожалован королём за заслуги перед короной.
Эта поправка вызвала новую порцию поклонов и извинений. Так что я даже начала сомневаться, удастся ли пройти в дом или мы так и останемся во дворе наблюдать за тем, какой оказывается гибкий позвоночник у солидного мужчины.
Но всё же нам, наконец, удалось пройти в дом и расположиться в светлой белёной комнате. Чтобы не мешать женщинам, суетящимся возле стола, мы с принцессой присели на лавку под окном, а наших служанок староста приказал юному проводнику отвести в дом по соседству. Мисси и Мэдди ушли, а Олья отказалась
Староста, извинившись, оставил нас, чтобы сделать какие-то распоряжения и прихватив с собой Окки. Уверена, что ему хотелось расспросить личного помощника новой баронессы без наших глаз. В своём помощнике я была уверена, потому отнеслась к этому спокойно.
При взгляде на рыженькую дочь старосты, метавшуюся по дому розовым пятном, принцесса непроизвольно морщилась. И чтобы дать отдых глазам в конце концов развернулась так, чтобы смотреть в окно на сад и цветы, растущие во дворе.
Мой вкус был не столь тонок, как у эльфийской девы, но это цветовое однообразие утомило и меня. Странно, если я устала за полчаса, как это не приелось местным жителям за явно большее время?
Потому, когда хозяин вернулся и пригласил нас к столу, на котором стояли пирог с рыбной начинкой, каравай хлеба, сыр, колбасы, какие-то овощи, я, отдав дань этой простой, но вкусной пище, спросила:
– Господин староста, не удовлетворите ли вы моё любопытство? Почему все жители вашего села одеты в одном цвете, да ещё таком … непрактичном? Это что, местный обычай?
– Какой там обычай! – староста скрипнул зубами, сдерживая из уважения к нам рвущиеся наружу слова. – Сами не знаем. Просто в один день у всех одежда поменяла цвет и что ни делаем, ничего не помогает.
– Может это магия? – спросила я.
– Не знаем. Звали мы графского мага, чтобы посмотрел, в чём дело. Но он только посмеялся. Сказал, что таких заклятий не бывает, а за такой ерундой он в нашу глушь не поедет. Может, вы, Ваша Милость, разберётесь? Главное, непонятно кому это надо? Какая выгода? Если бы кто какую краску предлагал или потом торговец тканями и одеждой приехал, то тогда понятно было бы зачем на нас эта напасть свалилась. А тут вся деревня пострадала, а из посторонних никого не было. Я думал, может, кто из Кривых Топей решил над нами посмеяться, но тоже вряд ли. Никого чужих тут тогда не было и потом не появлялись. Вы первые. Так что я просто голову сломал, кому такая глупость нужна!
– Почему же глупость? – неожиданно вмешалась в разговор принцесса. – Если хочешь какой-нибудь девушке насолить, то очень хороший способ. Раз! И все любимые платья превратились в уродующую внешность гадость. Наверно, это придумала блондинка, которая хотела подстроить пакость рыжей сопернице. А потом что-то напутала.
– Почему блондинка? – удивлённо переспросил староста.
– Потому что блондинке такой цвет идёт, брюнеткам, которых у вас в селе большинство, нет, а для рыжих он просто убийственный!
Я увидела, что в глазах рыженькой Ули мелькнуло понимание. Кажется, она знала эту блондинку, и даже догадывалась, кому и за что та хотела насолить.
Жена старосты тоже сразу приняла версию принцессы:
– Тина, змеюка, дочь мельника! Ну, я ей…
– Подожди, не горячись, – староста успокаивающе придержал за руку рванувшуюся к выходу супругу. – Точно мы пока ничего не знаем.
– Да она это! У доченьки нашей жениха отбить хотела! – убеждённо стояла на своём Килина.
– Какого ещё жениха?!