Бабочка во времени. Новое прошлое

Зарецкая Рацлава

Дым от бомбы почти рассеялся, обнажая тела мертвых и раненых. Брусчатка была в крови и копоти. Уцелевшие люди в панике бегали по площади, спотыкаясь на лежащих телах. От этого жуткого зрелища меня замутило.

Где же Дима и Никита? Боже, хоть бы они были живы. И царевны тоже. И вся царская семья.

На подкашивающихся ногах

я направилась туда, где в последний раз видела брата и Никиту, по пути рассматривая тела и надеясь не узнать в них своих знакомых. Пару раз я обманчиво думала, что опознала Анастасию и Ирэн, но потом понимала, что это вовсе не они, а кто-то из иностранных гостей.

Успокоившись, я побрела дальше, но не успела сделать и пары шагов, как кто-то толкнул меня в спину, и я упала на брусчатку, исцарапав вытянутые вперед ладони. От резкой боли из глаз брызнули слезы. Подняться уже не было сил. Я понимала, что если не встану, то меня попросту затопчут, но тело отказывалось подчиняться. Слезы капали на мои окровавленные руки, я плакала громко и навзрыд. Мне было очень страшно, и я больше всего хотела, чтобы все это оказалось страшным сном. Хотела проснуться в своей постели, обнять маму с папой и забыть об этом кошмаре.

Внезапно сквозь пелену слез я заметила яркое фиолетовое пятно. Дрожа, оно плыло по воздуху, ловко минуя людей вокруг.

Бабочка… Моя бабочка…

Я резко обернулась. Позади уже не было тел и в панике снующих людей. Я видела спокойную площадь, по которой неспешно прогуливались люди. Это был мой мир, мое время, и моя душа отчаянно потянулась к нему.

— Вика! — внезапно раздался мужской голос.

Я замерла.

— Вика!

Обернулась. Начала лихорадочно искать того, кто кричал. Дима? Никита? Почему я не могу понять, кому принадлежит голос? Они же мне родные, оба…

— Вика! — раздалось совсем рядом.

Я с трудом поднялась и побрела на голос,

игнорируя открывшийся портал. Желание быть с родителями в своем мире резко перебороло желание оказаться в объятиях Никиты или Димы здесь и сейчас.

Кто-то снова толкнул меня, но уже в бок. Я повалилась на женщину в сером платье, пропитанном потом и кровью. Она взвизгнула и брезгливо откинула меня в сторону. Я снова налетела на кого-то. Голова загудела, перед глазами вновь заплясали большие черные пятна. Звон в ушах вернулся. Я схватилась за голову и завыла. Снова толчок, и на этот раз я упала на жесткую брусчатку и скукожилась, ожидая того, что меня начнут топтать.

Прошло несколько томительных минут, за которые я сообразила, что крики исчезли, а звон в ушах затих.

— Девушка, что с вами? — раздался взволнованный мужской голос.

— У вас что-то болит? — еще один голос, но уже женский.

Я медленно открыла глаза. Надо мной склонилось несколько обеспокоенных лиц.

— «Скорую» кто-нибудь вызвал?

— Да, уже едут.

— Бедняжка, что же случилось?

Я осмотрела окруживших меня людей с головы до ног и ахнула. Все они были одеты по-современному, а в руках держали телефоны. Брусчатка подо мной была идеально чистой. Через зазоры между людьми я увидела вдалеке уличных музыкантов, настраивающих свои инструменты.

Опершись израненными и грязными ладонями о брусчатку, я попыталась подняться. Несколько человек тут же кинулись мне на помощь и осторожно придержали за локти и спину.

— Не может быть… — пробормотала я.

Передо мной во всем своем величии возвышался Зимний дворец. Вдоль его стен, окрашенных в льдисто-голубой цвет, стояли часовые в темно-синей форме. На крыше дворца гордо реял императорский штандарт с черным двуглавым орлом на желтом полотнище. По Дворцовому проезду сновали вереницы машин.