Бабочка, выкованная из стали
Шрифт:
– У него были враги?
Олег покачал головой, а потом ответил:
– Врагов не было, да и друзей тоже. Он не любил компании. После работы сразу домой возвращался. Ужинал… ну и рюмка-другая. Если мама присоединялась, то они могли и по три, и по четыре рюмки, но виски они пили из стаканов со льдом.
– А у мамы были враги, может, она с кем-то ссорилась?
– А ей-то из-за чего с кем-то ссориться? Мы ее оберегали с отцом от всяких неприятностей: мама вообще очень впечатлительный
– А где мама сейчас?
– У подруги на даче. Мама не работает. То есть у нее есть работа, но в офис ходить не надо. Она киновед: для журналов пишет рецензии и статьи по новым вышедшим в прокат фильмам. И ей скучно дома одной целыми днями.
– Но у вас есть и своя дача.
Олег снова кивнул:
– Не дача, а загородный дом. Там и зимой можно жить. Недалеко от города находится. Если пробок нет, то можно добраться за сорок минут от крыльца до крыльца.
– Вы сегодня там ночевали?
– Там.
– Один?
– С невестой.
– Поздравляю. И когда свадьба?
– Мы с Викой еще не определились. А теперь уж тем более.
На глазах Олега выступили слезы.
– Штамп в паспорте не самое главное, – постарался успокоить его Гончаров, – главное, чтобы любовь была.
Парень кивнул. И признался:
– Мы в самом деле любим друг друга. Давно бы поженились, но…
– Родители были против?
– Папа был не против. Говорил, что у меня своя жизнь и собственная голова. А мама сказала, что полгода – это очень маленький срок знакомства, чтобы жениться…
– Вы невесте уже сообщили о своем несчастье?
– Конечно, она сказала, что попытается выбраться с работы пораньше, чтобы меня поддержать. Она в фитнес-салоне работает администратором. А маме не дозвониться: ее аппарат то недоступен, то она просто не отвечает на вызов.
– Вы где трудитесь?
– Я в аспирантуре учусь. Еще год остался. И работаю у отца бухгалтером. Ну, как бы бухгалтером подрабатываю – там никакой особой работы: я тетрадку заполняю: он ведь на упрощенке. А годовые отчеты уже нанятый бухгалтер делает.
– Много отец вам платил?.. Простите.
– Пятьдесят тысяч в месяц.
– Неплохо, конечно. Но ведь вам надо было с девушкой и в театр, и в клуб.
– На это я у мамы выпрашивал. А вообще отец говорил, что если мне нужно больше, то есть много мест, где можно заработать.
– А сам-то он много имел со своих гаражей и автосервиса?
Олег отвернулся и смотрел молча в сторону.
– Меня не интересует, сколько он утаивал от налогообложения. Я занимаюсь расследованием убийств, – объяснил подполковник.
– Его не убили, – напомнил парень, – здесь несчастный случай.
– В Америке говорят, что в
– Я знаю, – снова кивнул его собеседник, – это смерть и налоги. Отец работал честно. У него по-разному выходило, но дохода меньше пятисот тысяч не было никогда. И то это официально только. Ну вы же понимаете: не все можно провести через бухгалтерию даже при желании.
– Пятьсот тысяч! – удивился Гончаров. – В месяц? Как так получается? Можете не скрывать, потому что я к налоговой никаким боком.
Парень кивнул и начал объяснять:
– Сорок гаражей: по пять тысяч каждый – это только доход по аренде, а еще есть авторемонт: два подъемника, каждый приносил в день чистыми десять тысяч. Автомойка доход давала. Грязными за все выходило даже больше миллиона, но надо было платить за электричество, за воду, за охрану, содержать территорию надо, опять же налоги…
– Все равно очень жирный кусок получается! Теперь вы всем там заправлять будете?
Олег кивнул и вдруг вскинул голову:
– Вы что? Неужели вы подумали, что я…
– Нет, я просто поинтересовался, кто будет управлять предприятием. Ведь ваша мама не справится.
– Мама точно не справится, – подтвердил парень, – она вообще далека от всего земного. Она по образованию театровед, а все театроведы – люди из другого мира.
В комнату заглянул майор Федулов.
– Ты долго еще здесь? – обратился он к Гончарову. – Тут все ясно как божий день. Я погнал в РУВД и оперов своих забираю: нечего им тут делать.
– Советую опросить соседей сверху и снизу, – посоветовал Игорь, – они должны были что-то слышать. Звук падающего тела, например.
– Пусть участковый этим занимается: он все это замутил – пусть сам и расхлебывает.
Все ушли, было слышно, как на площадке остановилась кабина лифта.
– Этот Шишкин уже не в первый раз всем голову морочит, – прозвучал на площадке чей-то недовольный голос.
Загремев, кабина ушла.
– Слышимость у вас однако, – произнес Гончаров.
– Потому что вторая дверь не прикрыта, она со звукоизоляцией, – объяснил Олег, – обычно не слышно ничего.
Запиликала мелодия мобильного аппарата. Олег поднес телефончик к уху, а Гончаров вышел в коридор, где лежал труп и стоял участковый Шишкин.
– Я вызвал машину, чтобы в морг увезли, – доложил ему участковый. – И что теперь: меня заставляют подписывать акт о смерти, что это несчастный случай… Я отказался и написал, что нужна доследственная проверка. На меня наорали, дескать, у нас дознавателей не хватает, а те две, что есть, вообще круглые дурочки, хоть и закончили недавно школу милиции.