Бабочка
Шрифт:
Сталин, улыбаясь, пригладил усы:
– Ну а как со стрелковым оружием и формой, товарищ Министр обороны?
Ворошилов поднялся, поправил ордена и медали на новом кителе, глянул налево и направо, словно проверяя на месте ли погоны:
– Я вот что скажу, товарищ Сталин. Автоматический карабин АК-47 - это не мосинка! Это же, -он потряс кулаками, - Это силища! Вот. И добавить нечего. Но я добавлю. СВТ - лучшая в мире снайперская винтовка. А эта, как её... ну да РПГ - это же вообще смерть на поводочке! Нет, товарищи, вы как хотите, а я бы с такой армией не воевал. Зарылся бы поглубже, и страдал тихонечко.
– И Вам спасибо, товарищ маршал.
– Сталин взял небольшую паузу, Неожиданно он повернулся в другую сторону, туда, где сидели экономисты, политики, - А что нам скажете Вы, товарищ Булганин? Как у нас дела обстоят в экономическом плане?
5
Ковалёв зашёл в лабораторию, к жене:
– Привет, Солнышко!
– Боже, Серёжа, посиди секундочку, я только руки помою, будем кофе пить.
– Давай, не торопись, у меня время есть.
– Сергей Иванович огляделся. Включил чайник. Лаборатория, как и всё, к чему прикасалась его любимая женщина, несла на себе идеальный порядок, стерильную чистоту и какую-то долю изящества. Вот, что значит 'профессионал'. Но вспомнив, что дома те же характеристики, он усмехнулся. Это - характер, тут не поспорить.
– Ну что, Серёжа, ты так, поболтать, или по делу?
– Спросила Ирина, вытирая руки.
– А просто так уже не зайти? Мало ли, соскучился.
– Врёшь ты всё, - рассмеялась Ковалёва, чтобы ты - да просто так? Не поверю. Говори, за каким лешим тебя ко мне принесло?
– Спросила Ирина, разливая кофе.
Муж замялся. Он ведь действительно пришёл по делу, и только потом вспомнил, что пришёл к жене:
– Ты уж извини, - Он поднял виноватые глаза.
– Ладно, - махнула рукой жена, - признавайся, самому легче станет.
Ковалёв улыбнулся. Это была дежурная шутка их семьи. Кто бы, что не натворил, первые слова говорились именно эти: 'признавайся, самому легче станет'.
– Мне президент сказал, что ты синтезировала какие-то совершенно чудовищные яды? Есть такое?
– Ирина присела и, озабоченно глядя на мужа:
– Есть то, они есть, только зачем они тебе?
– Как бы тебе это объяснить, - Замялся Ковалёв.
– Да уж говори, чего там. У меня тоже допуск по высшей категории. Можешь смело вываливать на меня свои секреты.
Сергей удивлённо посмотрел на жену, потом слегка прищурил правый глаз и спросил:
– Ириша, ответь серьёзно на несерьёзный вопрос.
– Ковалёва усмехнулась:
– Ты, как всегда, в своём репертуаре. Ну, давай, я слушаю.
– Когда у нас День Победы?
– В глазах у Ирины отразилось недоумение:
– День Победы?
– Да, День Победы в Великой Отечественной войне?
– Не держи меня за дуру, товарищ генерал, - возмутилась Ирина, - хоть я и просто капитан, но не тупее прочих.
– А если серьёзно, - в глазах Сергея не было даже намёка на смешинку, поэтому Ирина, замявшись:
– Ну, как всегда, летом седьмого июля, тысяча девятьсот сорок второго года. Страшная война была... Погибли почти полмиллиона наших людей.
Ковалёв был в шоке. Бабочка. Снова бабочка. Он покачал головой:
– Ириночка, Солнце моё, ты даже не представляешь, что ты мне сейчас открыла.
Когда Сергей закончил свой рассказ, то в шоке уже была Ирина. Выпив залпом свой кофе, она поднялась, подошла к сейфу, достала из него маленькую железную коробочку. В ней, отдельно по отделам лежали маленькие ампулы, на которых стояли цифры и ничего больше.
– Кого будете 'лечить'?
– с сарказмом произнесла она.
– Фамилии Бронштейн, Шикльгрубер, Гиммлер тебе что ни будь, говорят?
– Троцкий, Гитлер, Гиммлер... Ну, что ж, могу только пожелать вам удачи, а этим... помучаться подольше.
6
Шенкерман шёл по Риму из Советского консульства в консульство Японской Империи. Перед этим посол в Италии Борис Ефимович Штейн сжёг у себя остатки нервной системы, что бы выпросить двух минутную аудиенцию у японского посла. Поэтому настроение у Игоря было хорошее, хотя несколько напряжённое. Весна в этом году выдалась ранняя, в России уже каштаны зацвели, а в Риме стояла жара под тридцать. Местные аборигены считали, что ещё довольно прохладно, поэтому старухи и матроны ещё кутались в платки. И только молодые синьориты блистали ещё не слишком загорелыми коленками.
Когда Игорь подошёл к посольству Японии, часы на башне начали отзванивать время. Шенкерман знал, что японцы сами пунктуальны и ценят это качество в других. Поэтому, с последним ударом колокола он подошёл к итальянскому полицейскому, стоявшему на входе и, по-итальянски назвал себя, причину прихода и попросил доложить по команде. Через мгновение полицейский открыл калитку:
– Si prega di passare, senior.
– Grazie, - отметился лёгким поклоном Шенкерман. На входе его ждал маленький японец, выглядевший слегка нелепо в костюме. Поклонившись, он показал куда идти и сопроводил до дверей, как понял Игорь кабинета. Остановившись, он открыл свой портфель, дабы его провожатый мог проверить содержимое. Однако тот, не меняя выражения лица, проскрипел:
– Два минута, - и открыл дверь. Игорь вошёл в кабинет. Посол Сато Исии сидел за столом и явно изображал деятельность. Подняв голову, он что-то сказал. Сопровождающий, он же и переводчик перевёл:
– Если Вы будете так стоять и дальше, то Вас через полторы минуты просто вынесут.
Шенкерман понял, что тут промедление смерти подобно во всех смыслах этого слова. Поэтому, не теряя ни секунды, он вынул из портфеля пакет и положил на стол посла:
– Прошу Вас Сато-сан посмотреть эти документы, а дальше решайте, что со мной делать.
– И с поклоном сделал два шага назад.
Посол вынул из конверта пачку фотографий, не спеша просмотрел их все. Выражение лица не менялось всё время просмотра. Затем, сложив фото, он задумчиво посидел, уставившись в одну точку. Подняв голову и уткнув взгляд в Игоря, неожиданно на чистом русском он спросил:
– Что это?
– Игорь покосился на провожатого. Сато резко что-то сказал и провожатый исчез. А Шенкерману он показал на кресло, в которое тот сел.
Посол сел рядом, в такое же кресло:
– Итак, я Вас слушаю.