Бабочка
Шрифт:
– Тогда пошли, думаю, мужчины нас подождут, рабочих там ещё нет, успеем нормально.
Игорь встал по стойке смирно:
– Товарищ Верховный Главнокомандующий, разрешите...
– Да идите уж, - кивнул Волков, - С Богом!
До кабинета-музея они дошли без препон.
– Ну, вот, ботаник, твоё поле деятельности. Твори!
– Он вытянул руку вперёд, явно имитируя тысячи памятников Ленину по стране.
Кабинет Сталина, не очень большой, около ста квадратных метров, длинный стол для заседаний упирался в двух тумбовый, с толстой крышкой обтянутой зелёным сукном, и с зелёной же лампой на столе. Справа, в стене была дверь.
– А что там? Посмотреть
– Запросто, - сказал Игорь подошёл и открыл дверь, - тут комната отдыха Вождя.
Сергей заглянул. Комната, простая, можно сказать аскетичная. Вешалка, книжный шкаф, пара стульев и простая солдатская койка.
– Отлично, - пробормотал физик, - Скажи, Игорь, здесь всё также стоит, как стояло при жизни Сталина?
– В этом можешь не сомневаться. Всё верно абсолютно, ну может миллиметр туда-сюда.
– Ну, миллиметр роли не играет. Дальше, какое время ты рекомендуешь? Тридцать четвертый год? Десятое апреля, будет нормально?
– Вполне нормально. Серёжа, не менжуйся, успокойся, иначе ошибок насажаем и притащим сюда какого-нито Джек-Потрошителя.
– Да, я понял, спасибо.
Ковалёв стал к столу председателя, лицом к залу. Он залез во внутренний карман и достал толстую серебристо-сверкающую сигару. Открутив колпачок, открыл обычный чёрный фломастер, только очень толстый. Присев на стул, фломастером в воздухе, перпендикулярно столу нарисовал квадрат примерно полметра на полметра. Постепенно внутреннюю полость квадрата затянуло серой рябью, которая немного поволновалась и стала ровной поверхностью. На этой поверхности Сергей своим фломастером стал писать какие-то формулы. Постепенно, с каждым новым символом поверхность становилась всё прозрачнее и прозрачнее. В момент, когда Ковалёв поставил последнюю точку, в окне проступили очертания стола, такого же точно, как и тот над которым писались формулы, но чем-то отличался. Да, он был совершенно новым. Сергей быстро просунул руку в это окно и положил на стол фотографический лист. Затем он, как бы зачеркнул фломастером окно, из угла в угол, и оно с характерным звуком захлопнулось.
– Кажется, получилось, - Ковалёв посмотрел на Шенкермана.
– Серёжа, я не знаю как ты, а у меня мокро не только в штанах.
– У меня та же песня. Пойдём дружище, примем душ, а то нас девчонки разлюбят. А тут, - он показал пальцем на стол, - пара-тройка часов у нас есть.
* * *
C самого утра Иосиф Виссарионович никак не мог понять, что происходит. Визуально - всё было на месте, всё было нормально. Дети ушли в школу, Сталин, в сопровождении Власика пошёл к себе в кабинет. Всё было как всегда, но что-то всё-таки терзало Вождя. Став на пороге кабинета он осмотрелся... Нет, не то. Дошёл до комнаты отдыха, осторожно заглянул. Там тоже всё было как обычно. 'Маразм начинается' - С улыбкой подумал Сталин и вынул трубку из кармана. 'А это что?' - Остолбенел Вождь. На его рабочем столе, прямо по центру лежало нечто, что существовать, в общем, не должно бы... Сталин взял в руки лист плотной, крепкой бумаги, размером с лист альбома, на котором сочными, яркими красками был изображён Московский Кремль, со стороны Спасской башни, с часами. И вид был сверху, так, что рубиновые звёзды виделись особо чётко. А сбоку и внизу листа был напечатан текст, так, как будто напечатали на листе пергамента, а сам лист потом был вставлен в изображение Кремля. Текст был напечатан красивым типографским шрифтом: ' Уважаемый Иосиф Виссарионович! К Вам обращаемся мы, Ваши потомки из 2020 года. Мы хотели бы обратить Ваше внимание на отдельные моменты нашей с Вами общей истории. Если Вам это будет интересно, оставьте на Вашем столе бумагу со словом 'ДА', и тогда мы прибудем к Вам, что
Ковалёв Сергей Иванович и Шенкерман Игорь Францевич'.
Сталин, по привычке, перевернул документ, набил трубку, закурил. Создавалось впечатление, что Вождь всматривается в будущее и решает, что делать с этим, таким невероятным, посланием. На самом деле он уже всё решил, с самых первых строк этого письма, но необходимо было успокоить нервы. Со времён тюрем царской охранки Сталин не чувствовал ТАКОГО волнения.
Подняв трубку телефона, Иосиф Виссарионович произнёс:
– Товарищ Поскрёбышев, зайдите ко мне.
В дверях появился секретарь Вождя. Как всегда, без слова, но в глазах вопрос.
– Товарищ Поскрёбышев срочно закажите два пропуска в Кремль на имена Ковалёв Сергей Иванович и Шенкерман Игорь Францевич. На пропусках поставить отметку - пропустить без досмотра и без проверки документов. Всё, и, будьте добры, поторопите с выпиской пропусков. Пропуска принести мне. Вопросы? Нет, тогда выполняйте.
Пока секретарь бегал с поручением Сталин на обороте послания из будущего написал крупное 'ДА' и дописал: 'Эти пропуска дадут вам возможности пройти ко мне без досмотра и проверки документов. Я буду ждать вас к 12-00. Думаю, что это будет не слишком рано. Жду вас, дорогие потомки. И.В. Сталин'
Пока Вождь оформлял ответ, Поскрёбышев принёс пропуска. Сталин аккуратно положил в центре стола свой положительный ответ, а рядом приложил два пропуска.
– Теперь осталось только ждать, - он посмотрел на часы, - десять тридцать, полтора часа уже ничего не решают... Как Ви думаэте, Алэксанер Николавыч?
Секретарь Сталина знал, что Вождь начинал говорить с акцентом только тогда, когда сильно волновался. Таким взволнованным он его давно не видел.
– Я думаю, Вы правы, товарищ Сталин, полтора часа - это не много.
– Товарища Власика сюда пригласите, - Сталин, казалось, ничего не слышит.
– Товарищ Власик в приёмной, ждёт распоряжений.
– Пусть зайдёт.
Поскрёбышев молча кивнул и вышел. Тут же в кабинет вошёл Власик:
– Товарищ Сталин?
Сталин повернулся к нему:
– Николай Сидорович, к полудню, на КПП Кремля должны подойти два человека. На руках у них будут пропуска на фамилии Ковалёв и Шенкерман. Ваша задача этих людей провести сюда, в мой кабинет, минуя все проверки и обыски.
– Но, товарищ Сталин, согласно действующих правил и указаний...
– За этих людей ручаюсь я, лично. Этого достаточно?
– Вполне, - Власик вытянулся в струнку, - разрешите выполнять?
– Ну-ну, - Усмехнулся Сталин и стал по заново набивать трубку.
* * *
Ковалёв нервничал. Нет, 'нервничал' не то слово, которое могло бы отобразить его состояние. 'На грани обморока', - вот такое определение более чётко давало понимание того, что с ним творилось. Он поминутно смотрел на часы, не понимая, почему время ползёт так медленно. Наконец, сидевший рядом Шенкерман тоже бросил взгляд на часы:
– Ну, что, Маэстро Уэллс, десять минут одиннадцатого. Думаю, если Вождь принял наше предложение, ответ уже должен быть. Как считаешь?
– Вообще-то я, - задумчиво так произнёс Сергей, - я щитаю на кулькуляторе.
– Вот то, что шутишь, это хорошо. Пошли, проверим.
Ковалёв тяжело вздохнул:
– Пошли.
Придя в Сталинский кабинет, Ковалёв, как мог, оттягивал время:
– Может, сначала через прокол поглядим, мало ли...
– Умоляюще посмотрел он на Шенкермана.