Бабой-Ягой нельзя родиться – ею нужно стать
Шрифт:
— Розалия… — Вдруг нарушил наше молчаливое поедание завтрака чертяка.
— Просто Лия, мы же с тобой родственники. — Перебила я Гордиана.
— Все никак не могу к этому привыкнуть. — Тут же ответил он мне. Знал бы он, как я его понимаю.
— Да, я тоже. Так что ты хотел спросить?
— Да, мне всегда было интересно, и я, конечно, пойму, если ты не захочешь отвечать, но скажи, пожалуйста, почему к тебе все обращаются без отчества, как ко всем остальным ведьмам? Ведь насколько я знаю, то у ведьм принято после совершеннолетия называться полным именем.
— Хммм, знаешь
— Прости, я не…
— Нет-нет, все нормально. Я отвечу, ведь вы и вправду моя семья. Так кому же об этом рассказывать, если не вам? — Задала риторический вопрос и сразу же продолжила: — На самом деле все банально и просто, меня не называют по отчеству, потому что никто не знает кто мой отец. И думаю именно поэтому мы с бабушкой и стали в некотором роде отщепенцами среди своего народа.
— А мать? — Спросила Одетта.
— Оу, ну, это вообще-то запретная тема у нас дома. По словам бабушки, моя мать погибла во время неудачного эксперимента с взрывчатыми веществами, что зная и мои таланты вовсе не было бы удивительно, но на самом деле она сбежала куда-то сразу после моего рождения. Странно, что ты не знаешь. Я думала, что все ведьмы в курсе. — Ответила ей, а она только пожала плечами. — А вот кто мой отец я никогда не знала, бабуля же хоть и знает, но говорить отказывается. Так, что вполне может быть, что ходит где-то по этой земле мой папка и совсем не подозревает о наличии такой вот доченьки. К его огромному счастью, что он об этом и не подозревает.
После моих последних слов на кухне снова повисла тишина, потому что каждый задумался о своем. Вот чертяка наверняка сейчас пытался отыскать в закромах своей безграничной памяти любое упоминание о моей семье, а Одетта вспоминала все, что когда-либо слышала о семействе Бабы-Яги, и все время с жалостью на меня смотрела. Я же думала о том, что вся эта история какая-то уж очень притянутая за уши, потому как невозможно поверить в то, что бабуля не смогла остановить и спасти мою мать и уж тем более нереально то, что она не знает о личности моего отца. А если и знает, то тогда почему не говорит мне? Ну, ничего, рано или поздно, но я все равно узнаю всю правду, даже если потом и пожалею об этом.
* * *
А через несколько дней после моего прибытия в дом моих друзей, появилась Брина. Высокая и изящная, но слегка излишне худая, что, кстати, вовсе ее не портило, длинноволосая красотка с ярко-рыжими волосами и небесно-голубыми глазами. Одета же она была в довольно-таки теплом и непривычном для нее брючном костюме темно-синего, практически черного цвета с выглядывающей из ворота голубой кофтой под шею. Но главным было то, что прилетела она с очередным сладким творением своих поистине волшебных рук. Вот уж кто знает, чем можно поднять настроение депрессивным особам вроде нас с Одеттой.
Правда насладиться ее творением мне не дали, по причине того, что слишком много болтаю и поэтому пока я пересказывала Брине все то, что уже говорила
Когда немного обиженный, тем, что его выгоняют на самом интересном месте (да еще и из собственного дома!), Гордиан переместился во дворец, то меня начали допрашивать по новой. Хотя может просто он, как всегда, догадался, чем закончатся наши дружные посиделки и потому начал бояться за дом и окружающую природу. За нас-то бояться не нужно, мы то все ведьмы и не пропадем в любом случае (ох, если бы я только знала, как же я в этом ошиблась). При этом во время «допроса» ко мне применили запрещенную в таких делах кедрушку, хотя я честно признавалась во всем и без таких изощренных пыток, но они были непреклонны.
По итогу буквально через час я уже разболтала все что было, начиная со знакомства с Ником и заканчивая тем, как мы с Будимиром сбежали от него же. Еще полчаса мы потратили, ругая, на чем свет стоит злобного истребителя с его непонятными мотивами.
— Будем мстить, причем жестоко, кровожадно и безжалостно! — Выкрикнула Брина, стукнув кулаком по столу, отчего по нему пошли микротрещенки, к счастью для Брины, Одетта ничего не заметила.
— Да, мы выходим на тропу войны и будем мстить, и жестоко, и безжалостно, и…. Подожди, что? — Ошарашенно посмотрела на Брину Одетта, потому как обычно заводилой в таких делах была именно она, но отнюдь не милая и добрая Брина.
— А что такого? — Невинно поинтересовалась Брина. — Вам можно, а мне нет, что ли?
— Да, не то чтобы нельзя, просто неожиданно как-то…
— Просто я такая злая…такая злая, что просто так и хочется придушить кого-то. — Ответила она, при этом ее руки сжимались так, будто она представляла там чью-то шею. И так грозно она выглядела, что я даже немного порадовалась за Ника, что он сейчас так далеко, а то потом еще и труп бы его пришлось прятать, а туша то у него далеко не мелкая.
— Хм-м-м, а это нам на руку… — Задумчиво проговорила Одетта, а потом начала слегка торжественно и патетически разглагольствовать. — Будем строить грандиозные планы по отмщению бедной и невинно обиженной ведьмы жестким и беспринципным истребителем.
— Да-а! — Уже порядком веселая ответила Брина.
— Поэтому смерть ему, гаду эдакому!
— Да-а-а!
— А может…
— Помолчи Лия! — Отдернула меня Одетта. — Мы его заставим слезно просить о пощаде!
— Да!
— Он у нас кровью заплатит за пролитые слезы подруги!
— Да-а!
— Вообще-то я не… — Еще раз попыталась вмешаться в речи подруги.
— Лия, помолчи ради всего святого!
— Да!
— Брина! — Возмутилась я.
— Извини, случайно вырвалось. — Тут же оправдалась подруга.