Бабский мотив (Киллер в сиреневой юбке)
Шрифт:
Оба джентльмена горячо заверили, что мне верят, а той, другой, — нет.
Второй подарок свалился на меня через три недели.
Я сидела вечером в другой редакции и отвечала на письма читателей. Домой таскать эти тонны макулатуры мне не хотелось, поэтому я допоздна корпела в офисе. Внезапно появился фотограф, который что-то там напутал со снимками. Изрыгая себе под нос изощрённые проклятия, он скрылся в тёмной комнате, чтобы напечатать новые. Мы с ним переговаривались через дверь, из жалости к замученному коллеге я приготовила кофе, и, когда он покончил со
И я знать не знала, что снова выиграла в лотерею по трамвайному билету.
На следующий день фотограф примчался раньше обычного и прямо с порога вытаращился на меня.
— Слушай, я вчера был трезвый? — подозрительно спросил он.
— Как стёклышко. А что? Снимки не получились?
— Нет, ты у меня не получилась. Мне показалось, что ты сидела туч все время, даже дольше, чем я. Правильно я говорю?
— Совершенно правильно. Все сходится.
— Совсем даже не сходится! Ты была в это время в кабаке «У Швейка», куролесила там как пьяный заяц. Если бы я тебя сам здесь не видел — просто одурел бы! То есть наоборот — одурел бы, увидев тебя там! Раньше меня ты не могла попасть в кабак, что все это значит?!
Я вскочила из-за стола.
— Ты меня там видел? Вблизи? Чётко?
Говори же толком!
— Не то чтобы вблизи. В зубы я тебе не заглядывал, но ты так хулиганила, что не заметить тебя было трудно. Васька, что творится? У тебя есть сестра-близнец?
— Нет, но ты для меня просто как ангел небесный!
— Вот это новости! — обрадовался он. — Ангелом я ещё в жизни не работал.
— Вот сейчас и начнёшь. Какой кусок меня ты видел? Морду, верх, низ, башку? Может, юбку?
— Морду и.., как бы это поэлегантней сказать.., портки. Ты ведь вчера была в штанах?
Именно. Для разнообразия я стала чаще ходить в брюках. Обычно в чёрных. Сегодня я была в тех же брюках, что и вчера. Я встала и вышла из-за стола.
— Томек, посмотри на меня внимательно, — потребовала я. — Похожи?
— Те же самые, — сообщил Томек, присматриваясь ко мне с большим интересом. — Но не в этом дело, я бы и не настаивал, что это ты, особенно потому, что я тебя видел в другом месте, но ведь мне подсказали, кто это! Опять, говорят, Бася Борковская народ развлекает…
— И ты поверил?!
— Сначала я пригляделся. Потом опешил — ведь выглядела эта баба совсем как ты. А потом, когда тебя силком выволокли из зала, я решил не думать вовсе, чтобы не спятить. На всякий случай.
— И очень жаль, — сухо сказала я и снова села за стол. — Надо было заглянуть мне в зубы, чтобы убедиться, что я — на самом деле я.
Потому что это кошмар моей жизни. Прицепилась ко мне эта гадина. И хоть убей, не знаю почему.
Томек заинтересовался, сел по другую сторону стола и потребовал подробностей. Я пересказала ему свою историю.
— Невероятно! — воскликнул Томек. — Слушай, невозможно ведь, чтобы никто и никогда тебя не видел так же, как я, — в двух разных местах почти одновременно. У тебя знакомые есть?
Я тоже задумалась.
— Раньше я вела организованный образ жизни, и довольно легко было угадать, где я в данный момент нахожусь. Теперь хуже — я вольный стрелок, мотаюсь туда-сюда,
И крупным планом! Особенно если я буду лезть через окно в чью-нибудь квартиру.
— С огромным удовольствием, — согласился Томек. — Представляешь, вчера у меня с собой тоже был фотоаппарат. И почему мне это сразу в голову не пришло!
— Не повезло, ну да ладно, не буду ныть.
Что-то ведь уже сдвинулось с места!
В результате я получила роскошную коллекцию снимков, но сначала устроила подлянку телевидению. Когда я об этом узнала, волосы у меня встали дыбом. Оказалось, что я звонила в различные программы, предлагая выступить под соусом, что я — прокурор, которого незаконно уволили, и охотно поведаю публике о тайнах своей профессии. Когда же со мной наконец договорились, я продинамила встречу. Теперь и телевидение на собственной шкуре убедилось, что я совершенно безответственная хамка, а сплетники раздули случившееся просто до невероятных размеров.
Нет, в тайне я все эти истории не держала.
Их прекрасно знали Агата, Мариоля, живущая тремя этажами выше, Яцусь, с которым я продолжала дружить, а также мои родители и брат. Отец в эти глупости не верил, мать не хотела их слушать, брат на мою болтовню не обращал внимания, да и виделись мы редко. Правда, моя невестка лелеяла надежду, что в рассказах есть доля правды. Ещё я судорожно цеплялась за Томска, который был одержим идеей увековечить меня в пьяном виде, лучше всего крушащей мебель.
Увы, ничего такого ему пока не попадалось.
Куролесила я значительно реже, чем четыре года назад, к тому же, можно сказать, кучно. Два месяца вела себя безукоризненно, после чего на неделю впадала в безумства и через каждый божий день выкидывала фортель за фортелем, то частным образом, то на профессиональной ниве.
Я скрупулёзно рассчитала эту синусоиду, и Томску наконец удалось сделать вожделенный снимок.
Правда, он выговаривал мне за разгульный образ жизни, который я заставила его вести в течение этой недели, но цели мы достигли.
И как все замечательно вышло, просто чудо!
Наша надежда зиждилась на том, что если уж я начинаю дебоширить, то делаю это довольно долго и со вкусом, поэтому есть шанс меня застать. Устроив очередной рейд по злачным местам, Томек напоролся на роскошную сцену.
В холле гостиницы «Виктория» я, крича во все горло, вырывала из рук какого-то шведа свою сумочку, которую тот пытался отобрать, одновременно вопя ничуть не тише. Язык у обоих скандалистов заплетался, потому что ни швед, ни я трезвостью не отличались. Но из выкриков было ясно, что швед слишком щедро оплатил мои услуги. До этого он кутил со мной в ресторане, потом мы перебрались в его номер, и, наконец, я спустилась вниз, а он с воплями погнался следом. Все закончилось тем, что я швырнула ему комок смятых банкнот и убежала. Швед поостыл и отказался давать показания.