Бабур (Звездные ночи)
Шрифт:
«В самом деле, — вдруг подумал молчавший до сей поры Тахир, — мост деревянный, полить маслом и — поджечь. А враги переправиться могут только по этому мосту. Брода нет: кругом болота, камыши. Если деревянный мост сгорит… — Тахиру стало жарко, будто мост уже трещал, объятый пламенем. — Вот щит, который укроет Робию! — Тахир посмотрел на отца и дядю. — Сказать им? Нет! Отец не согласится пойти на такой риск: я единственный сын… Дядя — ученый человек, лучше его не впутывать. Надо найти молодых парней, верных и бедовых».
Тахир медленно поднялся из-за дастархана и вышел во двор. Потом за ворота.
В разрывах все еще тяжелых туч можно
Махмуд тоже вышел в проулок — будто сговорились они с Тахиром о времени. Сразу начал разговор об отъезде сестры:
— В крепости будет жить. Крепость андижанская сильная…
— Э, не такая уж и сильная, — остановил его Тахир и быстро пересказал услышанное от муллы Фазлиддина.
— Где же теперь найдем спасенье, о господи!:
— «Сам ради себя умри, сирота, никто другой тебе не поможет». Помнишь, Махмуд, такую поговорку? Давай зайдем к вам во двор. Тайну сохранить сумеешь? — И сразу выпалил: — Подожжем мост, задержим врагов, понял?
Махмуд сначала отнесся к затее Тахира с недоверием, Мост слишком велик. И гореть в дождь дерево не будет. И охрана есть на мосту.
— Охранники эти поставлены нашими беками. Вслед за беками они улепетнут в крепость, вот увидишь! Никто нам мешать не будет — ночью подожжем! Маслом польем, загорится.
— Не спеши! Говорят, из Ахсы идет наш повелитель с войском. Значит, мост понадобится своим!..
— Если б повелитель вышел навстречу самаркандцам, то уж давно был бы здесь! А он не собирается покидать крепость… Да и крепости сдаются. Вот Маргилан — сдался! Говорю тебе: сам умри ради себя.
— Не знаю: кадхуда [25] убеждал, что повелитель идет. «Спешит выручить нас», так говорил.
— Я не верю!
— А я верю!
— А я нет!
25
Кадхуда — староста кишлака.
Ахсы
Остроконечным утесом чернеет в ночи крепость Ахсы, взнесенная на высокий холм. У подножья врывается в Сырдарью Касансай — издали слышно, как волны двух бурных рек борются друг с другом, гулко бьются о берег.
Повелитель Ферганы и властитель Ахсы мирза Умаршейх эту ночь провел в опочивальне гарема с восемнадцатилетней Каракуз-бегим [26] .
За шелковой занавеской скрывалось ложе, а перед занавеской горел один-единственный светильник. Его слабый свет дрожал, словно в страхе перед окружающей темнотой.
26
Каракуз — черноглазая.
Ближе к рассвету тишину в крепости нарушил нежно-заунывный звук сурная [27] . Затем к нему присоединилась дробь двух барабанов. Любой мусульманин обязан соблюдать пост: и шах, и слуга одинаково внимают сурнаю и барабану, возвещающим о том, что наступает сахарлик [28] .
Летние ночи коротки. Вставать до рассвета — неприятно. Но что ж делать: того требует сахарлик.
Каракуз-бегим
27
Сурнай — народный духовой музыкальный инструмент, напоминающий флейту.
28
Сахарлик — предрассветная трапеза во время мусульманского поста.
В красивом и просторном зале ждал Умаршейха пышно обставленный дастархан. Вчера еще, после ифтара, повелитель сказал, чтоб на сегодняшний сахарлик собрались все три жены и дети. Первая жена мирзы Фатима-султан, вторая жена Кутлуг Нигор-ханум, семнадцатилетняя дочь Ханзода-бегим и десятилетний сын мирза Джахаигир — уже сидят. Но пока повелитель сам не появится здесь, не отведает еды, никто, конечно, не коснется ее.
Отворились резные двери, что ведут из зала во внутренние покои, — вышла Каракуз-бегим, маленькая, изящная, красивая. Она застенчиво поздоровалась со старшими женами и добавила, что не осмелилась разбудить повелителя.
Молодость Каракуз-бегим, сияющая красота ее и застенчивость («застенчивость? Но кто же не знает, что эта девчонка сейчас любимая жена мирзы?») вмиг пробудили задремавшую было ревность у Фатимы-султан:
— Вы сумели так крепко усыпить нашего падишаха, почему бы вам не осмелиться разбудить его?
Кутлуг Нигор-ханум не понравился этот укол. Зачем она так? Да еще при детях?
— О Фатима-султан, не говорите так, за Каракуз-бегим нет никакой вины! — сказала она.
Ханзода бросила на мать вопрошающий взгляд: «Во всем виноват отец?» Он ведет себя странно, право: опасность войны повергла всех в тревогу, враги у ворот, а он спит себе спокойно и вообще… столько времени проводит в гареме. Каракуз — почти ровесница его дочери. Прямо стыдно за него!
Ханзода почувствовала, что, когда отец придет сюда, она уже не в силах будет взглянуть на него.
— Разрешите мне, матушка, я пойду… сахарлик… я со своими девушками…
— Если спросит ваш отец, где Ханзода-бегим, что мы ответим ему? Как бы его не обидеть! Подождите…
Вошла женщина-чошнагир, дегустатор блюд, низко всем поклонилась, понизив голос, сообщила:
— Звезды в небе редеют. Скоро наступит рассвет. Или повелитель решил пропустить сахарлик?
На целый долгий знойный летний день оставить человека без пищи и питья? Но кто из жен нарушит покой повелителя?
Каракуз-бегим, только она. С ней в опочивальне провел ночь мирза, так и стоит она у дверей, ведущих к нему, спящему сладко. «Привалилась к косяку, блудливая девчонка», — подумала Фатима-султан. «Бедняжка боязлива», — подумала Кутлуг Нигор-ханум. А чошнагир просительно посмотрела на Каракуз-бегим и сказала:
— Да ниспошлет вам всевышний сына, могучего, как Рустам [29] , бегим!.. Наша надежда на вас.
Растерянность Каракуз-бегим сменилась озабоченностью, она медленно пошла в опочивальню, закрыв за собою двери.
29
Герой эпической поэмы «Шахнаме» Фирдоуси. Символ мужества и храбрости.