Бабушка и Фридер - друзья навек
Шрифт:
Фридер шмыгает носом. Ему нужен его плюшевый мишка, нужен прямо сейчас. Потому что никто другой не хочет с ним нежничать. Про бабушку и говорить нечего — она же стирает!
И вдруг Фридер чувствует себя как-то очень странно. В животе у него делается совсем пусто. Так же пусто, как у него в руках. Он жалобно всхлипывает, бежит к кровати и утыкается лицом в подушку с маленькими синими слонами. Слёзы льются прямо на них, и слоны становятся совсем мокрыми.
Бедный Фридер! Никто его не любит! Бедный мишка, бултыхается совсем один в стиральной машине и ничем не может помочь своему хозяину! Фридер плачет, громко
Он нехотя выбирается из детской… и тут же в изумлении останавливается. На полу в коридоре лежит конфета!
Раньше её там не было, иначе Фридер её обязательно увидел бы!
А дальше лежит ещё одна. И ещё одна, и ещё. Настоящая дорожка из конфет! Она ведёт к двери ванной комнаты. Удивлённый Фридер вытирает слёзы: так ему лучше видно. Он подбирает все конфеты. Их много, и конечно, их разложила бабушка! Бабушка! Где же она? В ванной, это ясно, ведь конфеты привели его туда. Фридер распахивает дверь ванной… Там стоит бабушка, в одной руке у неё мишка, в другой — фен. Она сушит мишку феном.
— Ну вот! — говорит бабушка и отряхивает медвежонка. — Я подумала, что он тебе очень скоро понадобится! Такие плюшевые игрушки ведь сохнут целую вечность!
И она кладёт мишку Фридеру в руки. Фридер сияет, и кивает, и на радостях обнюхивает свежевыстиранного медвежонка. Тот пахнет совсем как новый. Фридер показывает бабушке все свои конфеты и говорит:
— Бабушка, мне было так грустно, а теперь уже нет. Только я очень хочу в туалет.
Бабушка смеётся и звонко чмокает внука в щёку. Фридер идёт в туалет, усаживается там с мишкой на коленях и конфетами в карманах.
А потом приходит бабушка, и спускает за ним воду, и вытирает ему попу (как будто Фридер ещё маленький), и застёгивает ему штаны (как будто он ещё маленький) и несёт Фридера вместе с мишкой на кухню (как будто он совсем маленький).
Там бабушка садится в кресло, а Фридер с мишкой в руках уютно устраивается у неё на коленях. Она крепко обнимает прильнувшего к ней внука, и Фридер счастливо вздыхает:
— Вот это настоящие телячьи нежности, правда, ба?
— Ну конечно, родной мой, — отвечает бабушка и чмокает Фридера в обе щеки. — Ты мой самый любимый телёночек на всём белом свете, если хочешь знать.
И Фридер снова счастлив. Да ещё как!
Снеговик
— Бабушка! — кричит Фридер и дёргает её за юбку. — Бабушка, смотри, какой снег идёт! Я хочу лепить снеговика. Прямо сейчас!
— Да отстань от меня ради бога, шпингалет, — сердится бабушка и показывает за окно. — Я, конечно, старая женщина, но не слепая! Какой там снег! Три снежинки всего. Из них никакого снеговика не слепишь.
Бабушка сидит в кресле на кухне, в руках у неё газета, на носу очки.
Фридер стоит рядом. Он разочарован. Если внимательно посмотреть в окно, видно, конечно, что снег идёт еле-еле. На снеговика его действительно не хватит! Гадство! Ведь так хочется, чтобы снега было много, чтобы можно было слепить снеговика, большого и толстого — почти такого же большого, как дом.
— Послушай, внук! — говорит
Фридер тяжело вздыхает. Он любит играть во дворе, но сегодня игра у него не ладится, а ничего другого не придумывается…
— Бабушка, — ноет он и снова дёргает бабушку за юбку, — бабушка, ну пойдём же, поиграй со мной…
— Нет, я сказала, — ворчит бабушка и, охая, кладёт ноги на табуретку. — Сначала я прочитаю газету, а уж потом буду с тобой играть. Я старая женщина, а не скорый поезд. Марш во двор и надень куртку, тёплую.
Фридер недовольно смотрит на газету. В ней очень много страниц, бабушка будет читать вечно. Так долго ждать он не может. Лучше уж пойти во двор. Фридер надевает куртку, тёплую, и сердито плетётся по лестнице вниз. Исподлобья осматривает двор. Там стоят мусорные баки, а на перекладине для выбивания ковров висят маленькие качели. Это его качели. Но зимой, когда идёт снег, на качелях ведь не качаются! Зимой лепят снеговиков и играют в снежки.
Фридер время от времени посматривает на небо — не пойдёт ли снег, наконец, как следует?
И время от времени поглядывает на бабушкино кухонное окно — не откроет ли она его и не прокричит ли:
«Внук, Фридер, я иду! Подожди меня!»
Но снегопад не усиливается, наоборот, снег идёт всё тише, и бабушка у окна тоже не появляется. Она сидит и читает. Ну что это такое! Фридер сердито топает ногой. Бабушка должна выйти и поиграть с ним! И нужен снег, много снега! Но бабушка не приходит, и снег тоже не идёт. Гадство, гадство, гадство!
И тут вдруг Фридера осеняет. Раз уж нельзя слепить снеговика, он сделает мусоровика. Из мусора!
Его в баках, конечно, предостаточно. Фридер хихикает, и ему приходит в голову ещё одна идея, гораздо лучше. Он сделает не мусоровика, он сделает мусорную бабу!
Фридер мчится к мусорным бакам, встаёт на цыпочки и откидывает крышку одного из них. И начинает в нём рыться. Мусор немного воняет, даже очень сильно воняет. Но это ничего.
Сейчас Фридер будет делать мусорную бабу! Почти сразу он находит немного помятый бочонок из-под огурцов. Отлично! Это будет живот. Фридер вытягивает бочонок наружу и ставит его на землю. Теперь ему нужна верхняя часть бабы. Баба должна быть круглая и толстая, поэтому надо найти что-то круглое и толстое.
Фридер усердно роется в скользких картофельных очистках и наконец находит нечто круглое. Три подгнивших апельсина, вполне даже больших. Они просто немножко заплесневели и стали мягкими.
Фридер кладёт их на бочонок из-под огурцов, живот мусорной бабы. Выглядит замечательно. Но один апельсин он снова убирает. Двух вполне хватит. Трёх грудей ни у кого не бывает! Их только две! Фридер хихикает, аккуратно бросает третий апельсин обратно в бак и ищет голову мусорной бабы. Тоже круглую.
Фридер копается в увядших листьях салата и пустых пластиковых бутылках и находит две жестянки. Для головы они не годятся, но из них получатся отличные ботинки. Фридер аккуратно прикладывает жестянки к животу бабы — бочонку из-под огурцов. Теперь у бабы есть ботинки: большой и маленький. Нету только головы. Но как Фридер ни старается, как ни роется в вонючих тряпках, ржавых гвоздях и драных ботинках — подходящей головы он не находит.