Бабушка на сносях
Шрифт:
На следующий день самолет улетал вечером.
После завтрака мы с Любой собрались в магазин, чтобы поправить мой гардероб. Олег и Лешка в благородном порыве вызвались нас сопровождать.
Их порыв иссяк через десять минут нахождения в универмаге. Ходить с мужчинами в магазин так же разумно, как посещать театр, чтобы поспать в зрительном зале. Тихое канюченье быстро перешло в тоскливое бормотание: «А много еще надо купить? Обязательно мерить? Сколько вам еще требуется времени?
Олег и Лешка нам отчаянно мешали, торчали за спиной и зудели.
— Молчите или уходите с наших глаз! — не выдержала Люба.
— Кирочка! — смущенно заговорил Олег. — Вообще-то у меня здесь, в Екатеринбурге, есть одно дело, по работе. Хорошо бы встретиться с людьми.
Ты не обидишься, если я вас оставлю на пару часов?
— Только рада будет! — ответила за меня Люба.
— А мне что делать? — капризно спросил Лешка..
— Сходи в интернет-кафе, — предложила я.
— Точно! — обрадовался сын. — Маман, ты гений!
Мы договорились встретиться в гостинице, остались с Любой одни и с азартом принялись утюжить прилавки. 1 Не одежда человека красит. Согласна. Но почему тогда одежда способна уродовать человека?
В гостиницу вернулись нагруженные пакетами.
Я приняла душ, надела красивое новое белье, голубую блузку из тонкого трикотажа и сверху темно-синий джинсовый сарафан, купленный в отделе для беременных. Вместо валенок — сапожки без каблука, на натуральном меху.
Как заново родилась! Старую кожу — в мусорное ведро!
Всю жизнь у меня длинные волосы на прямой пробор, которые я укладываю узлом на затылке. В молодости меня часто спрашивали: «Вы не балерина?» Нет, просто лентяйка, которая не желает ходить в парикмахерские. Волосы — это мой резерв.
Если я их обрежу, сделаю завивку, укладку, прическу, то внешне помолодею. И уже никто не догадается, что Олег младше меня на энное количество лет.
На регистрации в аэропорту, в самолете, когда шли по проходу, я исподтишка наблюдала за реакцией окружающих на мой светлый облик. Все в порядке! На меня смотрели как на красивую женщину.
Чего лукавить, такая я и есть. С головой неполадки случаются, а в остальном хороша!
ЭПИЛОГ
Внешнее уродство своей жены Олег сильно преувеличил. По его рассказам получалось, Лена страшнее Квазимодо. Не правда. Писаной красавицей ее не назовешь, но и отталкивающего уродства не наблюдается. Нос не правильной формы, а у многих русских идеальный нос? Глаза маленькие и близко расположены, зато великолепные густые волосы, стройная фигура и умение держать себя с достоинством, которое часто заменяет прекрасные черты.
Мы увиделись, когда Лена Пришла смотреть квартиру на Шаболовке. Она задавала только деловые вопросы (сколько метров
С квартирами и разводами творилась полная чехарда. Поджимали сроки — мои и Ликины роды.
Олег жил у нас. Еще когда мы летели в самолете в Москву, он спросил меня:
— В твоей квартире найдется для меня лишняя зубная щетка?
— А ты не будешь меня заставлять скручивать тюбик зубной пасты?
— Зачем? — удивился он.
— Тогда, — я облегченно перевела дух, — получишь еще комнатные тапочки и подушку рядом с моей.
Он поцеловал мою ладошку и долго держал у лица.
— Почему мы не поженились раньше? — спросил Олег. — Полгода назад или сразу, как вернулись из Сочи? Потому что я кретин, — ответил он сам на свой вопрос.
— Честно говоря, у меня тоже, используя Любины выражения, голова хромает.
— Мы подходим друг другу по всем статьям, — заключил Олег.
Дурашливый разговор о кретинизме навел меня на грустные мысли. Я не стала их скрывать от Олега.
— Есть вероятность, что могу родить дауна, или прочего умственно отсталого, или с физическими дефектами. Потому что мне много лет, в моем возрасте не мамами, а бабушками становятся.
— Эту вероятность именно тебе, — подчеркнул Олег, — предсказывают врачи или она теоретическая, общечеловеческая?
— Теоретическая.
Олег нервно хохотнул (знаю я этот смешок) — простительно ввиду открывавшейся перспективы иметь ненормального ребенка. Подавил смех и решительно произнес:
— Значит, у нас будет даун, и точка!
Мое любимое старое кресло, накрытое пледом, психотерапевтическое, стоящее в углу кухни, пришлось уступить Олегу. Он приехал к нам на Шаболовскую с чемоданом, заметно смущался. Лешка и Лика, разбойники, вежливо раскланивались, но физиономии у них были как у людей, изо всех сил старающихся не шутить. Как же! Очень смешно: к маме приехал дядя жить, дядя с чемоданчиком! На кухне Олег сразу плюхнулся в мое кресло.
Я не возразила, что было тут же отмечено.
— Это любовь! — поднял палец вверх Лешка. — Меня бы маман в шею прогнала!
— Олег Петрович тоже с крепкими чувствами! — заявила Лика. — Он нам почти все вилки сломал!
Олег переводил взгляд с Лики на Лешку и ничего не понимал.
Но очень скоро он включился в наши игры беззлобного подтрунивания друг над другом.
С поселением Олега стало тесно. Мы жили дружно, весело, но тесно. Особенно не хватало мест общего пользования. Я невольно и с завистью вспоминала многочисленные туалеты на Любиной вилле на Майорке. Всем было ясно, что, когда родятся дети, их можно будет положить только себе на голову.