Бабы строем не воюют
Шрифт:
– Конечно, согласны, Филимон Савич… – отозвалась Анна и тут же спохватилась: посуда с медовухой и квасом так и осталась стоять на маленьком столике – Мишанины загадки отвлекли.
– Арина, налей-ка нам кваску, а наставнику Филимону – медовухи…
– Медовухи не надо! – остановил боярыню Филимон. – Не празднуем мы ничего, да и не в гостях собрались, а на совет. А вот кваску поставь, мало ли, от разговоров в горле пересохнет.
Филимон помолчал, пока на стол выставлялись кувшин и кружки, потом продолжил:
– Да… без обид, значит. Так вот: я давеча не прав был, когда говорил, что сначала
Анна с Ариной переглянулись и… смолчали. Просто не нашлись с ответом.
«Загадки загадывает старый. Вопрос вроде бы и понятный, простой совсем, но поди ответь на него… Ну потребовал бы он назвать самых красивых, или самых хозяйственных, или… еще что-то такое же – поспорили бы, но назвали. Как определить, кто из баб лучше, кто хуже? И в чем? А лучшие ратники – они в чем лучшие? Вон Фрол – из лучших ратников был, а мужем… Ладно, не надо о покойном».
– Молчите? – судя по тону, Филимон был доволен тем, что не услышал ответа на свой вопрос. – И правильно молчите! Невозможно лучших баб назвать никому и никогда! Вот так! Спросите: почему? Отвечу! Потому что бабы строем не воюют!
«Бабы? Строем? Да бабам вообще воевать невместно!»
Анна с Ариной снова переглянулись, и обе поняли, что ничего не поняли, а Филимон, оглядев собеседниц, довольно ухмыльнулся и продолжил:
– Вижу, что непонятно, но вот сейчас объясню, и согласитесь. Непременно согласитесь! За что соперничают отроки? Да и мужи тоже, хоть и не так явно. За первенство! Либо за первенство вообще, чтобы, значит, над всеми остальными подняться… ну как Корней, к примеру, либо за первенство в чем-то одном: стать лучшим мечником, лучшим лучником, лучшим наездником… и все такое прочее. Чтобы равных ему не было!
«Это да, тут он прав. Из кожи готовы выпрыгнуть, лишь бы отличиться! Кто чем… Корней вон еще одну причину для гордости нашел: на старости лет молодую бабу обрюхатил и петухом ходит… И ведь завидуют ему!»
– Ну а бабы? – Филимон перевел взгляд с Арины на Анну и обратно. – Что для баб главное? Для смысленных баб, а не свиристелок малолетних, само собой? Первой красавицей прослыть, лучше всех наряды и украшения иметь или еще что? Ну как? На что вот ты, Арина, готова положить столько же сил, к примеру, сколько молодые мужи, когда бьются за звание лучшего лучника?
«Ага, делать Арине больше нечего, на пустяки силы тратить…»
– А при чем тут наряды? – недоуменно переспросила Арина. – Да нет, что-то ты не так говоришь, Филимон Савич. Первой красавицей быть, конечно, приятно, но это же не на весь век – годы-то идут… Украшения, наряды… это ж не я сама, это… ну… ко мне прилагается. Даже если бы я умела
– Ясно мне, кажется, что ты хочешь сказать. – Анна выпрямилась, повела подбородком и, понимая, что произносит нечто… ну если не боярское, то «добродеино» точно, сказала: – То, что я лучшая портниха, еще не делает меня лучшей бабой! Вот лучший лучник, как ни поверни, считается одним из лучших мужей Ратного. Даже лучший обозник тоже не последний из мужей, а вот лучшая… – Боярыня, сбиваясь с тона мудрой женщины, неожиданно для себя смешливо фыркнула. – Вон Донька лучше всех бражку творит, из чего хочешь, говорят, сделать может, а кто ж ее лучшей бабой назовет?
– Так, так, верно мыслишь. – Филимон поощрительно покивал. – А почему?
– Так она ж только в бражке и искусна, а в остальном – тьфу! Глаза б не глядели! – Анна встрепенулась, кажется, поймав верную мысль. – Так и лучший лучник, если он во всем остальном плох, никому не нужен будет! Что-то ты дядька Филимон не туда заехал.
– Не туда, значит? – Старый воин снова ухмыльнулся. – Хорошо, немного поправлюсь: лучший лучник среди справных ратников. В остальном чтобы другим примерно равный, а вот в стрельбе всех превзошел. То же самое и про обозника надо сказать, или, к примеру, про кузнеца. С этим согласишься?
– Согласиться-то соглашусь, но…
«Интересно получается, дядька Филимон… Значит, мужей только по ратным успехам сравниваешь или по ремеслу, а баб? Ну да, у нас в селе лучший ратник, как само собой разумеется, почитается лучшим мужем. Будто нету справных ратников, с которыми в обыденной жизни никто и знаться не хочет – до того людишки поганые…»
– Погоди! – прервал Анну Филимон. – А не приходилось ли вам слыхать такие слова: «Ну, вроде всем хороша девка! И собой приятна, и хозяйка отменная, и женщины у них в семье здоровы да плодовиты, а замуж никто не берет!» Или же: «Такой муж бабе достался – хоть в петлю лезь!» Приходилось такое слышать?
– Приходилось! – отозвалась Арина. – И не единожды. А еще обычно добавляют: «Поди пойми, чего мужам надо!»
– О! В корень зришь, Аринушка! – обрадовался Филимон. – Мужам! Надо! Вот вам и разница: отроки и мужи соперничают в том, каковы они сами есть, а девицы и жены в том, насколько они для мужей привлекательны! И ничего вы с этим поделать не можете!
«Ну да, ну да… Вон Варька с Веркой за звание первой сплетницы в Ратном только ради своих мужей чуть не до смерти бьются! А ведь обе гордятся тем, что умеют! Верку я к делу, считай, пристроила, как бы еще исхитриться Варвару… Ладно, не о том речь…»
Филимон продолжал, не подозревая о тех мыслях, которые крутились сейчас в голове у боярыни:
– А отрицать это – себя самих обманывать. Ибо не сама по себе баба успешна, а по тому, какого она мужа умудрилась себе отхватить. По нему и ее ценят.
«Какого мужа умудрилась отхватить»? Это что же у тебя, дядька Филимон, получается? Мужи мечами да конями между собой считаются, а бабы – мужьями? А что – чем не жеребцы? И судят о нас со своей жеребячьей колокольни…»