Бабы строем не воюют
Шрифт:
Но заниматься с девками Юлька не перестала: все прекрасно понимали, что это только начало. Да и в жизни у всех разное может случиться, лекарка не всегда под боком окажется.
Чтобы лишний раз не беспокоить раненых, проходили эти занятия в прежней лекарской избе, из которой Юлька не успела пока что перетащить все свое хозяйство. «Лекарская повинность», правду сказать, никому из отроков по вкусу не пришлась, зато очень быстро улучшила дисциплину: попасть к Юльке на урок почиталось худшим из наказаний.
Больше всех пострадал от этого нововведения один из
Вот он-то и стал главным «учебным пособием» для девиц во время очередного лекарского урока, хотя поначалу самого отрока такое развлечение только позабавило. В первый раз доставленный в лекарскую избу «для учения», в отличие от своих предшественников, он совершенно не выглядел смущенным или обеспокоенным. Парень обладал неиссякаемым запасом наглости и собирался извлечь из происходящего как можно больше удовольствия.
Арине, правда, весьма не понравилось, как Клюква глазел на девчонок. Такие же липкие, то приторные, то сальные взгляды она не раз встречала в Турове. Холопки как-то шушукались, что одному такому «глядельцу» молодой хозяин то ли зуб выбил, то ли нос на сторону свернул – чтобы не пялился на чужую жену.
«И во взрослом-то муже такое встретить противно, а тут совсем еще мальчишка… Откуда это в нем? И что с ним станется, когда повзрослеет? Хотя… доживет ли? С таким-то характером…»
Впрочем, открыто проявлять свой дурной нрав на глазах старших Павсирий не отважился, и урок сначала проходил довольно спокойно. Его самоуверенность даже пошла на пользу делу. Когда Юлька велела парню скинуть рубаху, лечь на стол и потыкала его пальцем в ребра, Клюква лишь в очередной раз ухмыльнулся – в отличие от большинства отроков он щекотки не боялся и, похоже, очень этим гордился. Юлька, разумеется, его хвалить не стала, лишь удовлетворенно кивнула и принялась объяснять:
– Вот это ребро не прощупывается, потому что под ключицей спрятано, а дальше – вот они. Вот досюда ребра длинные и к грудине приросшие, а ниже – короткие, до грудины не доходят. Ну-ка, все по очереди пощупайте и посчитайте, сколько ребер у кого получится.
Девицы принялись тыкать в Клюкву пальцами, а он, кажется, и сам заинтересовался,
– Десять! – объявила результат подсчета Лушка.
– А с этой стороны одиннадцать… – удивленно пролепетала Манька.
– Э! Я что, кривой, что ли? – возмутился Клюква.
– Ну ты растяпа известный, – на полном серьезе отозвалась Юлька, – мог и потерять где-нибудь. Сейчас другие посчитают, может, найдется потеря.
Анька-младшая конечно же не удержалась:
– А может, в темницу сбегать, там валяется?
– Считайте, считайте, – указала лекарка, – пока что-то маловато получается.
– Так, может, он ущербный какой? – предположила Прасковья. – То-то все в темницу попадает. А голову пощупать можно, вдруг там тоже чего-то недостает?
– Тринадцать! – победно возгласила Млава. – И под ключицей еще одно, значит, всего четырнадцать!
– Тебе б только жрать, да чтоб побольше! – Девицы захихикали.
Млава задумчиво уставилась на Клюкву, и тому, похоже, захотелось отодвинуться подальше от толстухи.
– Не, я такое не ем… разве что Куску шматок отнести… – немного подумав, успокоила она Павку.
Подсчет продолжился, и общими усилиями у Клюквы обнаружилось двенадцать пар ребер.
– У коровы-то тринадцать… – Млава мечтательно вздохнула, – а у свиньи так и вовсе четырнадцать…
– Верно! – слегка удивилась Юлька. – А ты откуда знаешь?
– Так грудинку-то коптим… – Толстуха сглотнула так громко, что Клюква снова невольно напрягся, словно собирался соскочить со стола.
– А сколько всего у человека костей? – заинтересовалась Ксения.
– У новорожденного больше трех сотен, но потом они срастаются, и у взрослого чуть больше двухсот.
– А у нас-то уже срослись? – забеспокоилась Анька-младшая.
Юлька ей ответить не успела, потому, что свой интерес обозначил и Клюква, внимательно слушавший ее объяснения:
– Сама, что ль, считала?
– До нас все подсчитано! – отрезала лекарка, а внимательно наблюдавшая за уроком Ульяна укоризненно добавила:
– Ты думай, о чем говоришь-то, парень! Род людской от Сотворения мира существует, и лекари, значит, тоже.
– И че? Все две сотни переломать можно?
– Показать? – Юлька угрожающе пригнулась к столу.
– Че сразу показывать-то? Ты так скажи!
– Угу, когда захочешь, чтоб показали, я тебя Млаве отдам. Будет болтать! Смотрите: когда сломана ключица, руку привязывают вот так, поэтому переворачивать раненого…
Занятие пошло дальше своим чередом, и Клюква так и остался в неведении, каким образом можно заполучить сразу двести переломов. Юлька показывала, девицы повторяли, Клюква то покряхтывал, то гыгыкал, и все дружно изводили лекарку вопросами разной степени дурости. А потом Юлька приказала всем отойти от стола и заткнуться, подложила свою ладонь Клюкве под затылок и что-то зашептала ему на ухо. Отрок сначала, скосив глаза, прислушивался к шепоту, потом глубоко вздохнул, расслабился, будто оплыл, и уснул, мирно засопев носом.