Багдад до востребования
Шрифт:
– Был, как видите…
Шахар с Татьяной понимающе переглянулись, деликатно потупились. После чего «кустанаец» с негрузинским, оказалось, именем заметил:
– Ты хороший, шофер, Сэргей. Очэнь нормально ездить.
– В молодости на картинге гонял, – обозначил истоки своего мастерства Сергей.
Его манера вождения и впрямь захватывала дух – не столь спортивной сноровкой, как точностью решений. Муминов обгонял, выныривая в единственно верный момент. Кроме того, дорогу, всю в тумане, ощущал, точно на глазах бинокуляры ночного видения.
– Вы,
– А кем вы работаете, Таня? – осведомился обласканный попутчиками автомобилист.
– Медсестрой, – ответствовала девуля. – В хирургическом.
– Сразу видно, – чуть подумав, вывел Муминов. – Больше думаете, чем говорите. Я с медициной не понаслышке знаком – в ташкентском госпитале год провалялся. На теле живого места нет. Душманская мина…
Тут, на повороте, застопоренные под креслом костыли повалились на медсестру с изумительными, явно не пластического происхождения ямочками. Таня не успела и рот открыть, как увидела руку соседа, загородившую ее от удара. Сам он в неестественной позе застыл – что-то среднее между дыбой и распятием.
– Да брось, ты их на пол, ради бога! – крикнул водитель, едва завершив поворот. – Не мог сам догадаться? Я тоже, раззява!
Шахар бережно пристроил костыли под ногами, после чего откинулся на сиденье, утихомиривая окончания, взвихренные недавним броском. Смотрел на дорогу, переваривая постигший Татьяну переворот. Ласковый огонек симпатии, будто задули изумление и… страх. Ему казалось – из-за молниеносного, нарушившего идиллию рефлекса, стало быть, некоего отклонения от нормы. Но тут он услышал:
– Спасибо. Вы не поранились?
В ответ Шахар лишь улыбнулся и застенчиво пожал плечами. Повернулся и впервые прямо, не отводя взгляда, смотрел на Татьяну. Слов при этом не подбирал и не силился вникнуть в сказанное – его чаровало ощущение взаимности, уже совершенно очевидное.
Эпизод взывал хотя бы к формальным любезностям, но мысли Шахара разбегались – ему не хотелось попасть с его базовым русским впросак. Так что он вновь улыбнулся, на сей раз – с каким-то грустным оттенком.
Улыбнулась и Татьяна, тоже пролив печаль, а может, некое иносказание. Переключила внимание на окрестности.
– А знаете что: довезу я вас до Владимира. Друг там у меня афганский, навещу! –нежданно-негаданно объявил Сергей. После паузы продолжил. – На бензин только скинемся. Да, Федь?
– На самом деле? Правда? – всколыхнулась Татьяна. – Не знаю даже как благодарить. Только…
– Что? – осторожно поинтересовался автомобилист.
– Денег у меня – одна мелочь. Не думала, что автобус сломается. Растранжирила…
– Что вы на самом деле! Дамы у нас – бесплатно. А у соседа, знаю, завалялось… – успокоил Муминов, сдобрив последнюю фразу хитринкой. Повернувшись к Шахару, сориентировал: – Заправишь полный бак и мы квиты.
По словам «Владимир», «бензин», «деньги» и восторженному лику Татьяны Шахар заключил: водитель объявил
– Сэргей, ты едэшь Владымыр?
– Еду-еду… – рассеянно отвечал водитель, всматриваясь в снежную пелену. – Деньги готовь – заправка скоро. Тридцать литров.
Услышав «литры», Шахар понял, что должен оплатить бензин, и это все, что от него требуется. Тут же подтвердил готовность: «Конэчно, Сэргей».
– Вот и договорились, – подытожил добродей.
Шахар задумался, вмиг позабыв о Татьяне – безумно аппетитном помидоре, который больше хотелось нюхать, чувственно растопырив ноздри, нежели надкусить. Что подвинуло Сергея все переиначить? Ведь он ясно выразился: его пункт следования рядом. Неужели заподозрил что-то? Одной промашки с негрузинским именем, в принципе, хватит…
Меж тем, когда модуль въезжал на заправку, Шахар склонился к выводу: был бы у Сергея камень за пазухой, он вел бы себя по-другому, скованнее что ли… И наверняка долевое участие не предлагал бы – слишком вычурно для подвоха. Однако что-то неуловимое подсказывало: резкая переориентировка продиктована контактом с пассажирами, а не чем-то сторонним, пришедшим вдруг на ум. Шахар не сомневался, что упомянутый товарищ Сергея – миф.
Тель-авивца нисколько не удивила большая очередь, расходящаяся к четырем автоматам разливки топлива. Проведя в Москве сутки, он к этому социоэкономическому феномену привык. Впрочем, Израиль семидесятых, по крайней мере, в присутственных местах, данным «индексом деловой активности» мало чем от географической родины отличался. Шахара больше занимало другое: какова процедура отпуска бензина? Само собой подразумевалось, что заправлять автомобиль ему. Не гнать же безногого в метель?
Модуль минул хвост очереди и устремился к ее голове. Шахар замечал, как автомобилисты бросают на них беспокойные, а когда остервенелые взгляды.
Сергей припарковался параллельно третьей машины от автомата и протянул Шахару замурзанные корочки.
– Покажи, чтобы пропустили.
Шахар стал рассматривать удостоверение, пытаясь вникнуть, к чему оно, но полуистершиеся буквы на обложке не прочитывались. Развернул и, уткнувшись в «инвалид», догадался. Кивнув Сергею, стал выбираться наружу. Захлопнув дверцу, осмотрелся и устремился к четвертому от головы очереди автомобилю, марки советских такси.
В нем – четверо мужчин явно не титульной национальности, очевидный Восток. Трое в меховых шапках, у водителя – огромная, бутафорского кроя кепка.
Он обратился к водителю, изобразив жестом: окно опусти. Тот прокрутил стеклоподъемник, высвечивая небольшой, в два-три пальца зазор, глазами на выкате уставился.
– Дарагой, дай очеэрэдь инвалыд. – Тель-авивец поднес к просвету корочки Сергея.
Вопросительную мину сменило недоумение – «кепка» повернулась к ближнему компаньону, но, натолкнувшись на хлопающие зенки, вернулась в прежнее положение, вполоборота к просителю.