Багдадская встреча
Шрифт:
– Я еще не уверена, что буду вступать, – сказала Виктория, слегка встревоженная упоминанием о двух динарах. – Мне нужно повидать доктора Ратбоуна. Или его секретаря. Можно секретаря.
– Я объясняю. Я отвечу на все вопросы. Мы здесь все друзья, все вместе, друзья на будущее – читаем прекрасные книги. Просвещаемся. Декламируем стихи.
– Секретарь доктора Ратбоуна, – громко и внятно произнесла Виктория, – велел, чтобы я, как приеду, непременно спросила его.
Лицо девицы в вельветовых брюках приняло еще более хмурое, упрямое выражение.
– Сегодня нельзя, – сказала она. – Я объясняю…
– Почему сегодня нельзя? Его что, нет здесь? Доктора Ратбоуна нет?
– Есть.
Викторию захлестнула жаркая волна англосаксонского возмущения этими иностранцами. Похоже, что «Масличная ветвь», предназначенная пробуждать добрые чувства интернационализма, оказывала, по крайней мере на Викторию, прямо противоположное действие.
– Я приехала из Англии, – сказала она почти таким же высокомерным тоном, как могла бы сказать миссис Кардью Тренч. – И мне нужно передать доктору Ратбоуну важное известие. Притом лично. Будьте добры немедленно проводить меня к нему. Сожалею, что причиняю ему беспокойство, но я должна его видеть. Немедленно, – повторила она, исключая всякие возражения.
Когда гордый бритт всерьез намерен добиться своего, преграды, как правило, рушатся. Девица повернулась и пошла, сопровождаемая Викторией, в дальний конец комнаты, потом вверх по лестнице и вдоль по галерее, открывающейся во двор. Остановилась перед дверью, постучалась. Мужской голос ответил:
– Войдите.
Проводница распахнула дверь и, жестом пригласив Викторию войти, объявила:
– К вам дама из Англии.
Виктория вошла.
Из-за массивного письменного стола, заваленного бумагами, ей навстречу поднялся пожилой господин.
Это был видный мужчина лет шестидесяти с высоким оголенным лбом и белоснежными волосами. Из свойств его личности прежде всего бросались в глаза благожелательность, доброта и обаяние. Любой режиссер без колебаний определил бы его на роль большого человеколюбца.
Викторию он встретил теплой улыбкой и протянутой рукой.
– Так вы прибыли из Англии? – приветливо справился он. – Первый раз на Востоке?
– Да.
– Ну, и какие у вас впечатления, хотелось бы знать?.. Как-нибудь непременно мне расскажете. Но скажите, мы с вами знакомы? Я так близорук, а вы не назвались.
– Вы меня не знаете, – сказала Виктория. – Я знакомая Эдварда.
– Знакомая Эдварда? Но это замечательно! А ему известно, что вы в Багдаде?
– Нет еще.
– Значит, его ждет приятный сюрприз, когда он вернется.
– Вернется? – переспросила Виктория упавшим голосом.
– Да, Эдвард сейчас в Басре. Я вынужден был направить его туда для получения ящиков с книгами, которые прибыли в наш адрес. Таможня чинит бесконечные препятствия, мы не можем ничего получить. Тут нужен личный подход, а это как раз по части Эдварда. Он как никто знает, когда пустить в ход обаяние, а когда угрозы, и уж он-то без книг не вернется. Ему свойственно упорство в делах, очень ценная черта в молодом человеке. Я об Эдварде высокого мнения.
Он игриво прищурился.
– Но мне, по-видимому, незачем расхваливать Эдварда перед вами, моя милая.
– А когда… когда Эдвард должен возвратиться из Басры? – пролепетала Виктория.
– Н-ну, это трудно сказать. Он оттуда не уедет, пока не добьется своего. А в здешних краях торопить события бесполезно. Сообщите мне, где вы остановились, и я позабочусь, чтобы он связался с вами, как только приедет.
– Я подумала… – пробормотала Виктория, с ужасом вспомнив о своем затруднительном финансовом положении, – может быть… для меня найдется здесь какая-нибудь работа?
– Вот за это ценю! – радостно откликнулся доктор Ратбоун. – Ну конечно! Помощники
Но слух Виктории неприятно резануло слово «добровольцы».
– Я вообще-то имела в виду платную должность, – сказала она.
– Ах, боже мой. – У доктора Ратбоуна сразу вытянулось лицо. – Это, к сожалению, не так просто. У нас очень небольшой оплачиваемый штат, и в настоящее время, с участием добровольных помощников, его вполне хватает.
– Я непременно должна устроиться на работу, – стала объяснять ему Виктория. – Я стенографистка-машинистка высокой квалификации, – добавила она без зазрения совести.
– Ваши деловые качества не вызывают у меня сомнения, моя милая. Достаточно на вас посмотреть, поверьте. Для нас это вопрос исключительно финансовый. Но даже если вы куда-нибудь устроитесь, я надеюсь, вы будете помогать нам в свободное от работы время. Большинство наших сотрудников где-нибудь работают. Сотрудничество с нами возвышает душу, вы в этом сами убедитесь. Наша задача – положить конец вражде в мире, всем этим войнам, подозрениям, недоразумениям. Для этого нужно общее поле деятельности. Театр, изобразительные искусства, поэзия, великие духовные ценности, они не оставляют места для мелкой зависти и злобы.
– Д-да, конечно, – неуверенно согласилась Виктория, вспомнив своих знакомых актрис и художниц, жизнь которых переполняла самая пошлая зависть и самая убийственная злоба.
– Мы тут перевели «Сон в летнюю ночь» [78] на сорок языков, – продолжал доктор Ратбоун. – И теперь сорок групп разноязыкой молодежи находятся под воздействием одного и того же прекрасного литературного произведения. И именно молодежи, вот что важно. Другие меня не интересуют, только молодежь. Стоит уму и сердцу заматереть, и тогда уже поздно. Объединяться должны молодые. Вот, например, та девушка, что привела вас снизу, Катерина. Она – сирийка из Дамаска. Вы с ней, по-видимому, ровесницы. В обычной жизни вы никогда бы не встретились, у вас не было бы ничего общего. Но в «Масличной ветви» и вы, и она, и многие-многие другие, русские, еврейки, турчанки, армянки, египтянки, персиянки – все сходятся вместе, общаются, чувствуют друг к другу симпатию, читают одни книги, обсуждают картины, музыку (к нам приезжают первоклассные лекторы), и все открывают для себя новые, неожиданные точки зрения – вот что такое настоящая жизнь.
78
«Сон в летнюю ночь» – комедия Вильяма Шекспира.
Виктория же сокрушенно думала, что, наверно, все-таки доктор Ратбоун не вполне прав, полагая, что разные люди непременно должны испытывать друг к другу симпатию. Она и Катерина, например, с первого взгляда ощутили друг к другу антипатию. И, скорее всего, эта антипатия при дальнейшем общении будет только возрастать.
– Эдвард справляется со своими обязанностями блестяще, – говорил доктор Ратбоун. – Превосходно со всеми ладит. Особенно хорошо – с девушками. Здешние парни поначалу склонны к подозрительности, даже враждебности, с ними труднее. А вот девушки – те в Эдварде души не чают, готовы ради него на все. С Катериной их водой не разольешь.