Багеры 1
Шрифт:
«В лобешник», правда, выхватывалось теперь тоже вполне по жизненному. Но с другой стороны, и остальные тактильные ощущения воспринимались, как в реале.
Вот только такие игровые «сказочные» возможности еще долго не распространялись на все остальное. Поиск информации и товара, переписка, форумы, те же гайды к играм, так и оставались пользоваться в обычном режиме – ручки на клаве, глазки в экране.
А потому ничего удивительного и не было в том, что «обживаемое» пространство очень быстро обзавелось собственным названием.
А
И неважно, что позже все походы в сеть стали происходить с помощью сенсорных гарнитур. Но «два отдельных» друг от друга пространства «обратно в одно» в восприятии пользователей, так и не слились… как бы глупо по сути это не выглядело.
Народная тяга к полюбившимся обозначениям и понятиям, что не говори, неистребима!
Но вот братцу завтра поход ни в нанем, ни просто в нереал не светил. О чем я ему и напомнила:
– Солнце мое придурочное, а ты по ходу забыл, что уже как час первое сентября наступило и тебе придется с самого утра топать в школу?
На «придурочного» Макс не отреагировал никак, но вот на напоминание в целом обиделся:
– Да помню я, забудешь тут?! Мать долбит этим уже последние недели две! И еще ты теперь! Тебе что, жалко было дать мне еще часик?! А? Не любишь ты меня, сестра…
– Люблю. Потому и не даю. Кто завтра обморочным тараканом будет ползать по школе?
– Ну, и чё? Первый же день – он же всегда не о чем! Так, трепанут что-нибудь о программе занятий, новых учителей представят и то после того, как линейка закончится. А эта байда и сама часа на два растянется, хапнув основное время! Так что переживу как-нибудь.
– Так, нечего мне тут всякую хрень заливать в уши! – разозлилась я на него окончательно.
В общем-то, я не большой сторонник чересчур эмоциональных выражений и не совсем нормативной лексики. Про себя – куда ни шло, бывает – пользую, но в общении не приветствую.
Вот только время было уже позднее, день на события выдался насыщенным и нервы к данному моменту оказались весьма потрепанными. А потому привычный фильтр давал сбой, и говорилось все, что непосредственно думалось.
– Я, конечно, тебя старше, но не настолько, чтоб не помнить, что в выпускном классе и первого числа в расписание пару пар навесят обязательно!
– Ну, и чё? – похоже, к ночи мозги брата тоже начали стопориться и возмущаться разнообразно у него уже не получалось. – Часам к трем дома точно буду и в нанем сразу занырну!
– А про приезд Михасика ты забыл? Вот как раз к твоему приходу и явится. А вот если он окажется дома еще и за полчасика
Михасиком мы между собой называли моего отчима и их, Макса с Карэн, отца.
Между прочим, с их подачи… вернее с сестрицыной. Как было уже сказано, ушлой девицей та была всегда, даже в раннем детстве, так что всякую дрянь подбирать на раз, научилась быстро.
Где уж она года в три услышала этот стародревний ласкательно-уменьшительный, а по мне так и слегка уничижительный, вариант имени папочки, я естественно была не в курсе. Но, среди нас – его детей, странное имечко почему-то прижилось сразу.
Впрочем, в оригинале отчима звали Майклом, и лично я всегда считала, что мужик он очень даже стоящий.
Кстати – честно, это в сравнении с моим собственным папашкой такий вывод я сделала. Тот-то, забацав меня маман еще до свадьбы, почти сразу после моего рождения сбежал на один из спутников Юпитера. Отчим же с семьей рядом был всегда, хотя место его работы тоже располагалось не близко, а график смен предполагал вахтовый метод.
Майкл, собственно, меня и воспитывал – считай одну единственную почти одиннадцать лет.
Это уже потом мать отошла от первого брака, расслабилась и выродила сначала Макса, а потом и Кари. Но, это то ли имя, то ли все-таки кличка «Михасик» к отчиму прикипела как-то сразу и уже лет пять мы его так и продолжали называть меж собой.
Но, несмотря на внешний облик большого плюшевого медведя, к которому собственно и подходило прозвище, временами в нраве отчима проглядывало и нечто весьма крутое и, я бы даже сказала, достаточно сурьезное.
В общем, именно то, на что я брату сейчас и намекала, если отец объявится дома раньше него самого и успеет выслушать от матери обо всем, что творил дорогой сынуля в отсутствии батеньки.
– Вот, злая ты, – буркнул брат и, отцепив-таки ручонки от не действующего уже ложемента, поплелся в душ.
– Нет, я не поняла, а чего это я злая?! Ты сегодня целый день за моим компом просидел и тебя никто не трогал?! – возмутилась я совсем нечестной оценке моих душевных качеств.
– Да тебя целых три дня дома не было! Могла бы и сказать, что в больницу ложишься, и комп тебе не понадобится! Так ведь нет, сама себе штырь вставила, а мне даже на обычном сенсоре поиграть не дала спокойно!
– Вот ты гад! Если бы ты, как хороший братик иногда интересовался мной не только в качестве владелицы периодически пустующего компа, а как любимой сестрой, то и знал бы, что я в клинику ложусь! А на «штырь» я, между прочим, сама себе заработала!
Но последнее мое восклицание совпало с громким стуком закрываемой двери и пронзительным пиканьем возмущенной этим действом системы управления квартирой, так что его, скорее всего, никто и не услышал.
Да и ладно. Потому как, конечно, я немного слукавила, говоря, что на игровой имплант заработала сама.