Багорт. Том 1
Шрифт:
– Что это там внизу? – поинтересовалась Дея.
– Дикие кони пасутся на Лимонной реке, – отвечал Ян, а Маюн стала медленно снижаться.
Точки начали вырисовываться в силуэты, и скоро Дея уже могла разглядеть изящных, тонконогих лошадей такого же лимонного цвета, как и река, на которой они паслись. Некоторые особо крупные были в серое яблоко с гривой такого же оттенка.
– Те, что покрупней – жеребцы, – пояснил Ян, – они только на закате такие красивые, днем они белые, а река, ничем не отличается от Невы. Но как только солнце начинает
Картина действительно была на редкость удивительная. Яркий блеск реки в закатном солнце и великолепные скакуны, задирающие свои головы с развивающимися на ветру гривами, они дружно били копытами, как бы приветствуя летунов.
– А что за необычное захоронение на том берегу? – спросила Дея, заметив странные очертания теней с другой стороны реки.
– Какое еще захоронение? – удивился Ян.
– Да вот же на другом берегу, – пояснила Дея, указывая рукой на пустое поле.
– Но там ничего нет! Там и стада – то не пасутся никогда.
Небольшое поле, поросшее чертополохом и полынью, за рекой оказалось довольно унылым, наверное, потому что было ничем не примечательно и упиралось во вполне себе обычный лесок. Он казался таким же безжизненным и пустым, как и само поле. Но не для Деи. Она видела, как в буйных зарослях трепещут и колышутся на ветру жуткие, призрачные могильные плиты, окружающие такой же зловещий полупрозрачный склеп. А в лес уходила почти разрушенная колоннада с кое-где сохранившимися капителями.
– Я бы тоже не стала пастись на кладбище, будь я кобылой, особенно такой, как эти, – отвечала она, завороженно глядя в сторону склепа.
– Если там и есть какие-то захоронения, то они видны лишь тебе, – глухим голосом протянул Ян.
– Спроси у Маюн, она-то уж должна знать, что это.
Ян склонился к птице, и они заурлыкали на ее птичьем языке. Деи показалось, что разговор их становился тревожным. И вот Маюн резко развернулась и, стремительно набрав высоту, понесла друзей в сторону замка.
Дея поняла, что это недобрый знак – ее видение чем-то встревожило Страж-птицу.
Всю обратную дорогу они летели молча.
* * *
В замок вернулись довольно быстро: Маюн не кружила над полями и почти не снижалась, так что Синий лес превратился в темное пятно, а озеро сверкнуло маленькой точкой. Она неслась стрелой к глыбе замка, светившегося белизной на фоне уже потемневшего неба. Только однажды она замедлила полет, когда их окружила стайка крошечных птичек, щебетавших на все лады. Маюн что-то коротко им проурлыкала, и они стремительно помчались вперед, опережая их. Приземлившись на том же месте, откуда они начали свое путешествие, друзья прислушались.
Неподалеку раздавались торопливые шаги.
– Это, должно быть, Вайес, а с ним, наверное, лекарь, – пояснил Ян, уловив настороженное выражение на лице Деи. – Маюн послала гонцов в замок, чтобы они передали Вайесу ее просьбу подняться.
Шаги тем временем приближались, и вот в проеме показался глава Мрамгора, а за ним
– Добрый вечер, мои дорогие, – чуть запыхавшимся голосом поприветствовал всех Вайес, лекарь только кивнул. – Прими мои поздравления, Ян! – Верховный Хранитель протянул к нему обе руки и заключил в них внушительных размеров пятерню Яна, легонько тряхнув ее. – Маюн избавила тебя от рассказа о самом себе. Поздравляю, поздравляю, мой дорогой друг, церемония посвящения в Сагорты уже назначена на будущий месяц.
– Но я… – начал, было, ошарашенный Ян, но лекарь остановил его.
– Все, что необходимо, Маюн нам уже сообщила. Она утверждает, что проверила тебя по всем пунктам, и у нее на твой счет нет ни каких сомнений. Тебе, конечно, еще очень и очень многому предстоит научиться, но то, что в тебе кровь Сагорта, она абсолютно убеждена. Ты настоящий дар для Багорта, Сагорт Тоил уже совсем стар, и ему тяжело подниматься в башню, не говоря уже о том, чтобы летать. Его сын погиб, а дочь не унаследовала гена. Сама Хора послала нам тебя. Ты даже не представляешь, как ценен твой дар.
И лекарь тоже принялся судорожно трясти руку Яна, от чего тот сильно смутился. От Гория, всегда такого сдержанного и даже, пожалуй, суховатого, он не ожидал такой реакции.
– Но есть и еще одна новость, встревожившая тебя? – обратился Вайес уже к Маюн.
Птица легонько ткнула замечтавшегося Яна, и тот, очнувшись от грез, стал поспешно переводить.
– Маюн показалось важным, что Дея может видеть то, что видеть не полагается, – расшифровывал Ян птичье урлыканье. – Она узрела на лимонной реке захоронения древних Ведов.
– В самом деле? – Вайес развернулся к Деи и, склонив голову на бок, вопросительно уставился на нее.
– Да, – просто и бесцветно ответила она.
– Интересно… – протянул он и, уперев тонкие пальцы в подбородок, принялся медленно расхаживать взад и вперед. – У тебя есть соображения на этот счет? – обратился он к Маюн.
– У меня может быть только одно соображение, – перевел Ян, – у нее в крови магия. И не только лесная.
– Странно, весьма странно. Не думаешь ли ты, что она может быть Ведуньей?!
– Не уверена наверняка, – делилась своими соображениями Маюн, – я не думаю, что она может творить ворожбу, она ведь выросла в чужом мире, а Ведов учат с детства, но… – помедлив, Маюн продолжала, – она видит чужую. С ее кровью что-то не так.
– Да, ты права Маюн, – размышлял вслух Вайес, – смотреть сквозь чары может лишь тот, в чьей крови они есть. Это все усложняет.
Дея, стоявшая неподвижно, казалась какой-то отстраненной. Она предпочла не вмешиваться в разговор о материях, смысл которых был ей не вполне ясен. И стояла с таким видом, будто все обсуждаемое к ней не имело ни малейшего отношения, просто слушала, стараясь не делать никаких предварительных выводов. Зато Ян, потрясенный стремительным своим взлетом и желавший для подруги не меньших успехов, не мог скрыть переживаний из-за неопределенности ее положения.