Багровая луна

Парнелл Андреа

Люсьен в своем костюме и ковбойской шляпе выглядел еще более странно. Не имея привычки ездить Верхом, он сейчас проклинал ту минуту, когда отважился взобраться на лошадь. Езда в седле превратилась для него в трудную борьбу за выживание, еще более тяжелую из-за его хромоты. Именно этот физический недостаток вынудил Люсьена уже на первых минутах отказаться от стремян и сосредоточиться на попытках удержаться в седле. Пожалуй, и это ему бы не удалось, и он непременно рухнул бы на землю, но на его счастье седло было слегка вогнуто, что и помогало неопытному наезднику

болтаться в нем сравнительно уверенно вот уже несколько миль. Надо отметить, что и старая кобыла с сочувствием отнеслась к Люсьену и шла очень медленно и неторопливо. Вскоре Люсьена оставило терпение.

– Я вам точно говорю, месье Рис, я городской житель, я привык жить там, где есть кэбы и извозчики. А это место… – тут он в запальчивости опустил руки и чуть не свалился на землю, – это животное… я здесь никогда не привыкну.

– Мне все-таки следовало настоять, чтобы ты остался в Европе – сказал Рис. Он подумал о том, что за время путешествия из Лондона до Вишбона Люсьен как-то незаметно перестал быть слугой и стал для него верным, заботливым другом. В эту минуту Рис и решил сделать то, что уже давно собирался – внести изменения в их отношения.

– …Но уж поскольку мы тут, – продолжал Рис, – и я не думаю, чтобы ты отправился назад в одиночестве, то я считаю, что мы с тобой должны кое-что выяснить, раз я взвалил свои заботы на тебя.

– Ничего особенного, месье…

Рис не знал, как будут восприняты его слова, но знал, что обязан сказать то, что у него на душе. Открытые пространства Аризоны с ее пустынями и высокими, словно башни, голыми скалами, заставляли человека рассчитывать только на свои силы. И поэтому он считал, что обязан Люсьену дать шанс выбрать свою дорогу. Вот тут, в этот самый момент и следовало начинать.

– Думаю, будет правильно, если я освобожу тебя от твоих обязанностей, – объявил он.

Люсьен при этих словах побледнел.

– Вы увольняете меня?! Но, месье! Что же я буду делать?

– Да нет! Я тебя только освобождаю от службы – объяснил Рис. – Если хочешь, можешь оставаться со мной, но не в качестве слуги.

– Но, месье!

– Нет, Люсьен, я настаиваю, – сказал Рис. – Теперь ты сам себе хозяин. У тебя есть свой собственный разум, есть и сила воли. Мы оба знаем, что за картежным столом ты силен почти так же, как и я. Найди свою игру и сможешь обеспечить себе приличную, достойную жизнь здесь или где-нибудь еще. Воспользуйся своими талантами. Не сомневаюсь, ты сможешь сделать для себя больше, чем смог для тебя сделать я.

Прошло несколько мгновений, прежде чем Люсьен оправился от шока, в который повергло его заявление хозяина. Затем перспектива собственной независимости стала ему мало-помалу казаться заманчивой, и он спросил Риса:

– А вы, месье? Что будете делать вы? Вы же не хотите оставаться здесь дольше, чем необходимо?

Рис улыбнулся. Старые привычки еще крепко держат его бывшего слугу. А вслух он сказал:

– Ты забываешь о себе, Люсьен. Теперь я для тебя просто Рис, и давай на «ты».

Люсьен неуверенно посмотрел на него и вдруг широко улыбнулся:

– Ну, как хотите… то есть,

как хочешь.

– Я тут останусь столько, сколько потребуется, – продолжил между тем Рис. – Мне надо получить то, что мое по праву. В его глазах мелькнул дьявольский огонек. Люсьен по опыту знал, что этот свет появлялся у хозяина только тогда, когда Рис точно знал, что ставки в игре очень высоки, а его противники еще не подозревают, что он сейчас будет бить все их карты.

– Играть с собой в игрушки я им не дам, – добавил Рис, криво усмехнувшись, и Люсьен понял, что он подумал о Тедди Геймбл.

– Я хочу вернуться в Лондон с полными карманами, – Рис выпрямился в седле. – Кто-то заплатил тому мерзавцу, который дал против меня показания. Если ему заплатить больше, то он забудет о своем вранье. Впрочем, плевать! Мне просто интересно узнать, что я такого совершил, что у меня появился такой враг. И за что это он меня пытался погубить.

Улыбка исчезла с его лица, глаза Риса затуманились, голос стал печальным.

– Я много ночей думал об этом, – мрачно произнес он. – Наверняка то, что произошло, было тщательно спланировано кем-то дьявольски хитрым. Более того, Дженни знала, почему ее убили. Она желала сказать мне об этом, но потеряла силы раньше, чем успела вымолвить хоть слово.

– Выходит, вы… ты блефовал, когда говорил мадемуазель Геймбл, что можешь сам вступить во владение своей доли?

Они некоторое время молчали, пока Рис раздумывал над этим вопросом. Вообще-то, при разговоре с Тедди Геймбл ему и в голову не приходило, что можно так сделать. Однако, если хорошенько подумать, перспектива перемены собственной жизни была не так уж и плоха. Если ставки в салунах окажутся достаточно высокими, то можно будет обеспечить свое возвращение в Лондон одними карточными выигрышами. Да и что ни говори, а сама «Геймбл Лайн», если ею хорошо управлять, может стать в будущем значительно больше, чем в настоящий момент.

Наконец, Рис ответил:

– Знаешь, дружище, как говорят: «Человек предполагает, а Бог располагает». Так что поживем – увидим.

* * *

Примерно через час друзья въехали в город и, привлекая любопытные взгляды прохожих, остановились посредине улицы, чтобы подсчитать наличность в своих карманах.

– Ну, вот, Люсьен, – Рис повел рукой вокруг. – Здесь два салуна. Один тебе, другой – мне. Выбирай, куда пойдешь.

Люсьен неторопливо осмотрелся и решил, что простенький фасад «Медного колокола» будет больше соответствовать его невзыскательному виду.

– Вот сюда, – показал он.

Рис подбросил монету вверх, затем ловко поймал ее.

– Ну что ж, – сказал он, – за удачное начало.

Оставив лошадей у коновязи, друзья договорились встретиться поздно вечером. Размеры их выигрыша должны были потом помочь им решить, вернутся они на ранчо или попытаются найти в городе более удобное жилье.

Рис проводил взглядом Люсьена и поклялся, что деньги, которые он сейчас взял у своего бывшего слуги, станут его последним долгом. Когда-нибудь он их вернет Люсьену сторицей. Ну а пока…