Багровая ночь

Ременцова Лана Александровна

— Что вы с ней сделали?

Карл, стоя голым, потерял дар речи, держа голову брата в руках.

Колин подлетел и прижал его за горло к стене.

— Отвечай, ты трахал её?

— Волан… — тот перевёл безумный взгляд на Колина. — Что ты сделал? Это же шлюха.

— Заткнись, и отвечай. Я всё равно узнаю у неё правду.

— Я отимел её в твою «белочку», а Волан… ничего не успел.

Колин рассвирепел и, хотя Карл уже начал защищаться, спастись от гнева создателя не удалось. Его мёртвое сердце оказалось

в руке вампира быстрее, чем тот успел ударить когтями.

Владислава в это время встала и, как в тумане, сняв кулон, выпрыгнула в распахнутое окно. Солнце сразу начало безжалостно сжигать нежную кожу. Она всё ещё не могла летать и падала, как горящий факел. Колин, оглянувшись и, увидев, что её нет в комнате, стремглав вылетел за ней. Его глаза увидели горящий ужас, упавший на землю.

— Владислава! — подлетел и на лету, пытаясь схватить, пронёс руку уже в воздухе, в которой осталась горсть пепла. — Нет! — он даже и сам не знал, что столетний вампир может плакать. Из его глаз потекли кровавые слёзы. Колин так и остался сидеть на коленях на земле, высыпая сквозь пальцы пепел любимой.

— Мы опять встретились?

Сознание Владиславы пронзил знакомый женский голос. Она открыла глаза и увидела в окружающей тьме, светящееся овальное облако. Привстала, приглядываясь.

— Карина?

Облако приблизилось, и в нём действительно оказалась сестра Колина.

— Да это я. Ты знаешь, где ты?

— Догадываюсь.

— И где же?

— В мире мёртвых.

— Да, но не там, где была раньше, когда я тебя вытащила сюда. Сейчас ты в чистилище.

— Понимаю, я умерла и как вампир.

— Зачем ты это сделала?

— Меня изнасиловал Карл.

— Это тяжело, мне искренне жаль, но ты своим самосожжением, причинила ещё большую боль брату.

Владислава удручённо опустила голову.

— Я не шлюха, а после такого, он не женился бы на мне.

— Согласна, но сейчас ты теперь ещё страшнее грешница, чем когда Колин обратил тебя. Ты — самоубийца.

— Понимаю, это был порыв души, хотя бы то, что у меня ещё оставалась.

— Несмотря ни на что, у тебя ещё хорошая душа. Колин сейчас сильно страдает.

Владислава присела на единственный камень. Карина исчезла, забрав с собой и свет. Девушка осталась в кромешной тьме, закрыла лицо руками и зарыдала.

Сколько так прошло времени одному богу известно. Она осознала, что просидела слишком долго, встала и пошла вперёд. Куда шла, не понимала. Темнота не давала ничего понять. Вскоре ноги начали прилипать к некой грязи, каждый шаг давался с трудом. «Колин… прости любимый. Я может, и дура, самоубийца, но точно не шлюха. Прости — прости меня», — слёзы катились градом. Света не предвиделось. Куда она брела, совсем не понимала.

— Ау? Есть здесь кто?

В ответ тишина, самая что ни на есть гробовая. «Когда я уже выйду

из этого чистилища? А может, никогда? И буду теперь, как вечная неприкаянная душа ходить здесь в потёмках. Но… так же не может быть! Куда–то я должна прийти?» — пошла дальше, несмотря на липкость под ногами. Прошла ещё несколько километров, впереди забрезжил крошечный огонёк.

— Наконец–то! — напряглась, что есть мочи и зашагала туда. По мере приближения огонька, увидела, что идёт по крови.

— Ужас! Господи, прости, я же не виновата во всём этом. Господи… Колин… Карина… куда мне идти? — упала на колени, случайно выставила руки в эту жижу, подняла к глазам и ещё больше ужаснулась. Кровь. Много крови.

— Помогите! Я не хочу всего этого. Простите, — закричала так, что сорвала голосовые связки.

Огонёк замерцал, будто, где–то на него дул лёгкий ветерок. Владислава присмотрелась.

— Это же горящая свеча!

Встала и снова пошла к ней.

Тьма вокруг сгущалась. Ей стало казаться, что за ней наблюдают. А через миг услышала людские крики, такие пронзительные, что невольно закрыла уши.

— Не надо! Пожалуйста, не надо! — опять упав на колени, разрыдалась. — Я всё поняла, это кричат люди, которых я выпила. Простите меня за это. Я не понимала, что людскую кровь пить нельзя. Но… как же я тогда существовала бы как вампир?

Тишина. Огонёк замерцал ещё сильнее. Не понимая почему, ей стал так страшно, что он сейчас потухнет, что девушка собрала последнюю волю в кулак и побежала. Ноги были каменными. Кровь под ними не давала бежать быстро. Добежала до этой свечи и окружила ладонями огонёк, защищая от странных дуновений.

— Только не тухни. Пожалуйста, гори.

Колин после потери любимой полетел к колдуну. Пролетев немалое расстояние над полями и лесами, чувствуя уже острый голод, врезался налету в ветхие двери его хижины. Колдун, услышав, грохот, с трудом открыл придавленную вампиром дверь.

— Ваше сиятельство.

— Помоги… — его глаза выражали такую боль, что колдун подсел рядом на колено. Чёрный плащ лёг крупными волнами на грязный пол.

— Но у меня нет крови, кроме моей.

— Мне не нужна кровь. Ты можешь связаться с миром мёртвых?

— Зачем? — кустистые брови старика поползли вверх.

— Она… сгорела. Я хочу узнать как она там? Что с ней?

— Ваше сиятельство, зачем уже тревожить её несчастную душу?

— Помоги…

Колдун впервые видел грозного вампира в таком плачевном состоянии.

— Входите.

Колин встал и вошёл в хижину. Тот развёл огонь в очаге. Повернулся к колдовскому алтарю, зажёг по кругу тринадцать чёрных свечей и начал читать заклинание. Колин ждал, пристально смотря в огонь. Заклинание затянулось. Свечи внезапно затрещали, огоньки замерцали и потухли. Колдун отпрянул.