Багровый берег
Шрифт:
— Что мы закажем на ужин? — спросил Лейк. — Жареные моллюски — местный деликатес.
Пендергаст снова взглянул на доску.
— Возможно, позже.
— А мне, пожалуйста, пинту эля «Пиппид».
Официантка ушла, и Лейк повернулся к Пендергасту.
— Поразительная девушка. Она новенькая.
Если Пендергаст и заинтересовался, то никоим образом этого не показал. У Лейка сложилось впечатление, что он и вовсе ничего не услышал.
— Говорят, вас арестовали сегодня, — прочистив горло, заметил Лейк. — Новость, разумеется, уже распространилась по всему городу. Вы произвели настоящий фурор.
— В самом деле?
— Полагаю,
— Разумеется.
Молодая официантка вернулась с напитками, поставив перед Пендергастом все перечисленное ранее: стакан, ложку — без прорезей; блюдо с кубиками сахара, небольшой стеклянный кувшин с водой и абсент в высоком стакане.
— Надеюсь, вас все устраивает? — спросила она.
— Попытка, заслуживающая доверия, — ответил Пендергаст. — Спасибо.
— Похоже, вы собираетесь провести химический эксперимент, — заметил Лейк, пока Пендергаст тщательно занимался соответствующими приготовлениями.
— На самом деле, в каком-то смысле, это и есть химический эксперимент, — ответил агент, положив кубик сахара в ложку, затем уравновесив ее на стакане с абсентом, а потом осторожно полив ее водой.
Лейк наблюдал, как внутри зеленой жидкости зарождается мутное облако. Над их столиком разнесся стойкий запах аниса, и скульптор вздрогнул.
— В абсенте содержатся определенные растительные экстракты на основе масел, которые растворяются в спирте, но почти не растворяются в воде, — объяснил Пендергаст. — Они проявляют себя, когда вы добавляете воду, создавая опалесценцию [13] . Иными словами, слабое свечение.
13
Опалесценция — оптическое явление, заключающееся в резком усилении рассеяния света чистыми жидкостями и газами при достижении критической точки, а также растворами в критических точках смешения. Причиной является резкое возрастание сжимаемости вещества, сопровождающееся усилением флуктуационной плотности (в том числе и микрочастиц в растворах), на которых и происходит рассеяние света.
— Я бы попробовал его, если бы не ненавидел ликеры. К слову, разве полынь не способствует значительным повреждениям мозга?
— Сам акт жизни способствует значительным повреждениям мозга.
Лейк засмеялся и поднял свой стакан.
— В таком случае: за Эксмут и тайну закованного скелета.
Они чокнулись. Пендергаст сделал глоток и поставил свой стакан.
— Я заметил, что у вас несколько рыцарское мироощущение, — сказал он.
— В смысле?
— Вы только что потеряли очень ценную коллекцию вина. Как правило, после кражи со взломом люди чувствуют себя дискомфортно и тревожно. Но вы, похоже, пребываете в хорошем настроении и сохраняете бодрость духа.
— Если за дело взялись вы, то почему бы и нет? — Лейк потягивал свое пиво. — Наверное, я отношусь к жизни слишком легко. Я научился этому там, где вырос.
— А где вы выросли?
— Аутпост [14] , Миннесота. Хорошее название, не правда ли? Всего в двадцати милях к югу от Интернашенал-Фолс. Население — сто двадцать человек. Зимы были, как у Кафки. Чтобы справиться с этим, вы либо спиваетесь, либо сходите с ума, либо учитесь принимать жизнь такой, какая она есть, — Лейк рассмеялся. —
14
Outpost — в переводе это значит «аванпост», «сторожевой пост», «отдаленное поселение», «застава».
— А потом?
— Что ж, будучи мальчишкой со Среднего Запада, я решил перебраться в Нью-Йорк, чтобы сделать себе имя в мире искусства. Это было вначале 80-х, и каким-то образом моя работа пошла в гору. Возможно, я привнес в искусство что-то новое… Хотя все новое — это хорошо забытое старое. Боже, этот город казался мне настоящим бедламом! Когда я стал популярнее, все свалилось на меня, как снег на голову: деньги, слава, вечеринки, весь этот ужасный претенциозный мир в центре города-галереи, — он покачал головой. — Как и все остальные, я подсел на кокаин. Но, в конце концов, я прозрел. Я понял, что если ничего не сделаю, то выпаду из этой среды и потеряю свою музу.
— Как же вы выбрали этот город?
— Я познакомился с удивительной девушкой, и она устала от Нью-Йорка так же, как и я. Детство она провела в Ньюберипорте. Мы купили территорию маяка, восстановили дом смотрителя, а остальную часть истории вы уже знаете. У нас была прекрасная жизнь — у меня и Элизы. Боже, как я любил ее! Мне не хватает ее каждый день.
— Как она умерла?
Лейк был немного озадачен прямотой этого вопроса и употреблением резкого слова «умерла» вместо более аккуратного «скончалась».
— Рак поджелудочной железы. Ей поставили диагноз, и уже через три месяца ее не стало.
— Вам никогда не становится скучно здесь?
— Если вы серьезно намереваетесь быть художником, вам просто необходимо работать в тихом месте. Нужно отгородиться от мира, проводить время вдали от всего это дерьма: кураторов, критиков, трендов. К тому же и на практическом уровне мне требуется довольно большое пространство. Я обрабатываю большие каменные куски. А еще я ведь упоминал, что здесь прекрасный источник розового гранита. Он есть только на побережье. Я могу пойти в карьер и выбрать свой камень, а рабочие достают его для меня и доставляют. Роскошная вещь.
— Я немного знаком с вашей работой, — заметил Пендергаст. — Вы не боитесь избегать модного или эфемерного. И вы отлично чувствуете камень.
Лейк, казалось, покраснел от смущения. Он чувствовал, что этот человек очень редко кого-либо хвалит.
— А ваша новая компаньонка, госпожа Хинтервассер? Как вы с ней познакомились?
Этот вопрос тоже показался слишком прямым.
— После смерти Элизы я отправился в круиз. Там я и познакомился с Кэрол. На тот момент она недавно развелась.
— И некоторое время спустя она решила переехать к вам?
— Я сам пригласил ее. Мне не нравится оставаться в одиночестве. И безбрачие меня не устраивает. Совсем.
— Она разделяет ваш энтузиазм насчет вина?
— Она больше предпочитает «дайкири» или «маргариту».
— Что ж, у каждого свои недостатки, — сказал Пендергаст. — А сам город? Как бы вы охарактеризовали его?
— Тихий. Здесь никого особенно не волнует, что я — известный скульптор. Я могу заниматься своим делом, и никто не станет меня беспокоить.