Багряная игра
Шрифт:
Морден поневоле щурился, глядя на изображение Аскийоля. Его будто составляли несколько наслаивавшихся изображений, каждое из которых образовывалось различными сочетаниями цветов. Выглядело это так, словно лицо Аскийоля прикрывали красочные непрозрачные маски, проложенные с обеих сторон белой бумагой. Изображение, которое Морден считал подлинным, было слегка сдвинуто в сторону относительно этих множественных изображений и казалось точнее сфокусированным. Но и по нему он отнюдь не сразу узнал бы того, кого помнил циничным, деятельным, легко поддающимся переменам настроения молодым человеком, которого он несколько лет назад лишил
С привычным чувством облегчения Морден отжлючил связь и передал распоряжение Аскийоля команде космо-видцев.
Аскийоль решил до поступления дальнейшей информации не напрягать сознания, пытаясь вступить в прямой контакт с новым видом. Пока было рано: надо дать ясновидцам время для сбора всех возможных данных, и только затем придет время заняться проблемами контакта.
Он не мог забыть предупреждения Родоначальников о том, что некоторые разумные расы весьма склонны относиться к человечеству с бессмысленной враждебностью, но надеялся, что форма жизни, существующая в этой новообретенной вселенной, примет их дружелюбно и позволит осесть где бы то ни было. На случай, если разумная жизнь окажется враждебной, флот был оборудован всем необходимым для боевых действий или, если дело примет плохой оборот, бегства. Он уже распорядился разблокировать антинейтронные пушки, а это разрушительное оружие оставалось неотразимым. Насколько знал Аскийоль, потоку антинейтронов не мог противостоять ни один известный тип щитов и экранов. Флот уже изготовился к сражению. Теперь оставалось лишь ждать.
И Аскийоль переключился на обдумывание других вопросов.
Посадка на новые планеты этой галактики и их освоение были задачами куда менее трудными, чем выполнение долга преемственности, возложенного на них Родоначальниками.
Человечество казалось Аскийолю цыпленком, еще не вылупившимся из яйца. Оно благополучно существует в скорлупе, знать не зная о том, что находится за ее пределами, а пробиваясь через барьер измерений, отделяющий его вселенную от других, оно одновременно вырывается из своей тесной оболочки к пониманию мультиверсума и подлинной природы вещей…
Но едва вылупившийся цыпленок, думал Аскийоль, может считать, что главное дело своей жизни он уже сделал: скорлупа разбита, целый мир предстал перед ним во всей своей сложности. И тут он обнаруживает, что существуют и двор фермы, и деревня со всеми их бесчисленными опасностями. Обнаруживает, что он - всего-навсего птенец и, чтобы дожить до зрелости, должен учиться выживанию и соответственно действовать.
А вероятная судьба среднестатистического цыпленка, усмехнулся Аскийоль, известно какая. Он прикидывал, много ли других рас продвинулось достаточно далеко за время существования мультиверсума. Выживет в лучшем случае лишь одна, и теперь в этой роли должно выступить человечество, поскольку, если оно не докажет Родоначальникам своего первородства, их место останется незанятым. Мультиверсум вновь распадется на хаос энергий, из которых он и был когда-то сформирован Родоначальниками.
И тогда смерть и мерзость запустения затопили бы пространство. Волны случайного смыли бы все сущее, и мультиверсум, лишенный надзора и управления, погиб бы. Погибло бы все, что Родоначальники
Именно эта убежденность и заставляла его неизменно следовать главной своей цели. Его раса не должна погибнуть, она должна выжить и вырасти, должна обрести свою многообещающую судьбу, удивительное свое право первородства. Его раса должна преемствовать Родоначальникам, и времени для этого оставалось совсем мало.
Достаточно ли?
Аскийоль не знал. И не знал, как узнать, когда исчезнут Родоначальники. Значит, он должен попытаться втиснуть столетия эволюции в кратчайший возможный срок. Не знал он и того, позволит ли ему человечество продолжать свою миссию, коль скоро непосредственная угроза миновала. Теперь, когда тайное воздействие Родоначальников прекратилось, человечество может упустить свое право первородства, а следовательно и лишиться всего с таким трудом достигнутого из-за одного-един-ственного непродуманного или продиктованного страхом решения.
Уже теперь кое-кто во флоте оспаривал его лидерство, сомневаясь в его системе взглядов и мотивах действий. Нетрудно понять: импульсом к сомнениям и подозрительности были одновременно испытываемые человеком ощущения спасения и довлеющего рока. Без них он переставал задумываться, с ними - переставал действовать. Аскийоль знал - выход в том, чтобы воспользоваться этим импульсом. Но как?
Без положенного уведомления на лазерном экране возникло лицо Мордена. Он смотрел в пустоту, предпочитая не видеть раздражающее глаза изображение Аскийоля.
– Здешняя разумная форма, очевидно, готовит нападение на нас,- с нажимом проговорил он.
Итак, случилось худшее - и угрозу надо встретить лицом к лицу.
– Что вы предприняли?
– спокойно спросил Аскийоль.
– Вооруженные силы приведены в состояние боеготовности. Жизненно важная часть флота защищена энергетическими экранами - корабли администрации, корабли-фермы, корабли-заводы. Я отдал приказ переместить их в центр боевого порядка, коль скоро без них нам не выжить.
Вокруг них сгруппированы пассажирские лайнеры. Третий эшелон составляют все боевые корабли, в том числе и частные, если они надлежащим образом вооружены. Операция прошла безукоризненно, если не считать нескольких неподчинившихся, с ними до сих пор трудности. Сейчас мы перестраиваемся так, чтобы со всех сторон прикрыть ваш корабль.
Аскийоль глубоко вздохнул и задумчиво произнес:
– Благодарю вас, Лорд Морден. По-видимому, вы сделали всё, что в силах человеческих.
Мордену казалось, что голос Аскийоля, как и облик, порождал какие-то внутренние, отдаленные волны-отголоски, прокатывающиеся мимо и позади него.
– Какие меры прикажете принять в отношении неподчинившихся?
– Я совещался с остальными членами Совета Галактики, и мы пришли к решению, которое представим на ваше утверждение.
– В чем оно состоит?
– Если называть вещи своими именами, в том, чтобы объявить закон о чрезвычайном положении утратившим силу и аннулировать его, коль скоро главная опасность миновала.
Вся история человечества должна бы удержать вас от силовых решений. Наделяя меня и себя диктаторскими полномочиями, вы тем самым допускаете их сохранение и тогда, когда перестали действовать обстоятельства, заставившие к ним обратиться. А ведь мы не прибегали ни к чему похожему на принуждение или силу уже несколько веков!