Багряный холод
Шрифт:
Впусти меня... Впусти меня... ВПУСТИ МЕНЯ...
Всё больше трещин зигзагом расползались по стене. Собрав последние остатки сил, я в последний раз ударила по барьеру. Я вложила в этот удар всё, что нашла в себе.
Стена разбилась и исчезла, и внезапно я оказалась в голове Логана, проникла глубоко в его разум, так глубоко, что видела ледяную голубую искру внутри него.
«Вспомни, – прошептала я ему, представляла себе, что нежно держу эту красивую голубую искру в руке. – Посмотри. Почувствуй. Вспомни, кто ты на самом деле».
А потом я послала ему свои воспоминания – каждое
Вспомни... Вспомни... ВСПОМНИ!
Снова и снова я мысленно твердила эти слова, вбивая их в разум Логана также, как атаковала красную стену.
И как раз тогда, когда я подумала, что уже больше не смогу прикасаться к нему, я почувствовала, как распахнулось его сознание, как будто упал стакан и разбился на тысячу осколков. Всё просто... разбилось.
Внезапно Логан снова стал самим собой, и я почувствовала его растущее смятение и ужас, когда он увидел, что сделал – что он сделал со мной.
В конце концов силы покинули меня. Я заморгала и поняла, что больше не прикасаюсь к Логану и не стою на сцене, посреди сражения. Логан вытащил меч из моей груди, и крови стало еще больше. Я смотрела на спартанца. Я боялась того, что возможно увижу, когда взгляну ему в лицо.
– Цыганочка? – прошептал Логан.
Его голос звучал неуверенно и растерянно, но это был его голос. На его лице по-прежнему было выражение оцепенения, как будто он не был уверен в том, где находится и что происходит. Но я ясно видела, что передо мной стоял Логан, а не кто-то другой. Просто Логан... только Логан. А самое важное, что его глаза снова были голубыми и больше не светились этим жутким красным цветом.
Я улыбнулась, потому что считала, что ещё никогда не видела ничего более прекрасного – и мне стало ясно, что это будет последним, что я увижу.
Жуткая боль взорвалась в моей груди. Я попыталась открыть рот и произнести его имя, но не смогла выдавить ни слова, ни даже страдальческого стона. Ноги подкосились, и последней мыслью, пронесшейся в голове, прежде чем всё погрузилось в темноту, было: Логан Квинн убил меня.
Я вздрогнула и, распахнув глаза, поняла, что смотрю на одну из самых удивительных картин, которые когда-либо видела – ценная фреска, украшенная золотом, серебром и драгоценными камнями. Она возвышалась надо мной по меньшей мере метров на тридцать и занимала весь сводчатый потолок. По непонятной причине я всё же ясно видела картину. Она изображала большую мифологическую битву. Это не было неожиданностью. В конце концов, я находилась в Мифакадемии. Однако была одна странность – я узнала на фреске саму себя и всех своих друзей.
Логана, Дафну, Карсона, Оливера, даже Алексея. Они все держали в руках оружие и сражались, так же, как и я. Были и другие люди, с которыми я была не знакома и существа, которых я видела только на страницах учебника.
Я моргнула, и картина исчезла. Ее снова окутали тени. Я приняла сидячее положение и поняла, что до этого лежала на мраморном полу в библиотеке Древности, прямо перед стойкой выдачи книг. Затем я оглядела себя. На мне была та же одежда, что и в аудитории. Но моя футболка и пуловер с капюшоном были чистыми и целыми, а не порванными и окровавленными, как должны были бы быть после того, как Логан проткнул меня...
– Здравствуй, Гвендолин, – позвал мягкий знакомый голос. Я подняла голову, и увидела ее – Нику, греческую богиню победы.
Богиня выглядела, как всегда прекрасно. Белая, похожая на тогу мантия покрывала её стройное, сильное тело, а за плечами раскинулись мягкие, покрытые перьями крылья. На бронзового цвета волосах покоился серебряный венок из лавра. Но больше всего меня очаровывали её глаза – смесь фиолетового и серого, серебра и лаванды и многих других цветов сумерек.
Я поднялась и почувствовала лишь лёгкое удивление от того, что не испытываю никакой боли. Прижав руку к груди, почувствовала лишь тонкую линию, тянущуюся поперёк сердца. Глубокая, смертельная рана, нанесенная мне Логаном, исчезла. Я перевела взгляд на богиню и вздохнула:
– Значит, на этот раз я действительно мертва? – спросила я. – Поэтому не чувствую рану в груди? Ты здесь, чтобы отвести меня на Елисейские поля или в Вальхаллу или другое место, куда идут воины, погибшие в бою?
Ника одарила меня печальной улыбкой.
– Близко к этому, но ты не мертва. Твои друзья упорно работают над тем, чтобы спасти тебе жизнь. Сосредоточься и увидишь.
Я сделала, как было сказано, и сразу же почувствовала успокаивающее тепло в теле. Взглянув вниз, я увидела знакомое розовое свечение, окутывающее мою грудь и сосредоточенное на моём сердце.
«Давай Гвен! – я думала, что слышу крики Дафны, хотя её голос звучал тихо, будто шёл откуда-то издалека. – Соберись! Не смей умирать!»
– Дафна пытается исцелить меня, – прошептала я.
Ника кивнула. – И профессор Метис тоже.
Богиня подошла ко мне и села на стойку выдачи. Нет, это правильно лишь отчасти. Казалось, она не идёт или даже скользит, а скорее парит, будто вокруг неё сосредоточена сила, которая с лёгким изяществом несёт её вперёд.
И все же я не сдержала улыбки, когда увидела её сидящей на стойке, она словно ребёнок болтала ногами в воздухе.
– Знаешь, у Никамедиса началась бы истерика, если бы он увидел, что ты сидишь на стойке. Я один раз сделал так, а потом в течение следующих пяти минут он только орал на меня.
Ника ответила на мою улыбку. – Я не расскажу ему, если и ты не расскажешь.
Она похлопала рядом с собой. Подойдя, я вскарабкалась на стойку. Мои движение были намного менее элегантны, чем ее. Не успела я сесть рядом с богиней, как сразу ощутила силу, исходящую от неё постоянными волнами. Холодная, прекрасная, страшная сила, которая делала богиню той, кем она была – самой победой.