Багульник
Шрифт:
под этим гулом,
и настежь окна отворять,
чтобы продуло,
Чтобы дыхание свело
от обещанья.
Так и теперь почти светло,
как от прощанья –
со всеми вместе и со всем,
что завершилось,
в переплетенье лет и тем
смешалось, сбилось.
Так потеряло в свой черед
свое значенье,
что отрешенность впредь сойдет
за отреченье.
И только первый дождь, его
хмельная сырость
врасплох
не позабылось.
И там, где с мокрых темных крыш
слетают тени,
чуть приглядеться – различишь
иное время.
И можно вспомнить день любой –
и расстоянье
насквозь пронизано судьбой
и расставаньем.
1999.
* * *
Я катаюсь на трамвае
И билетик тереблю.
Места я не уступаю:
Я старушек не люблю.
Не люблю я стариков –
Жил старик и был таков.
И от этой перемены
В доме облетают стены.
И стихов я не пишу,
Просто ем, хожу, дышу.
Даже бред мой был не долог–
Будто кто-то стал мне дорог.
И привидится ж такое!
Лучше я глаза закрою.
Не увижу, как забор
Обрамляет кругозор,
Как знакомые дома
Сны ссыпают в закрома.
Жизнь твою читать не буду!
Лягу спать и все забуду.
Только перед сном услышу:
Самолет летит над крышей.
Может, этот самолет
Душу в небо унесет,
Пусть летит куда угодно –
Буду я совсем свободна.
2005
«Стихи про сад» для Сашки
Ветер боится деревья задеть, шелохнуть,
Воздух лесной непричастен к чужим вечерам.
Эта тропинка в траве – самый верный твой путь,
Тени притихли, приникли к твоим следам.
Белка подхватит слово, к себе унесет,
Будет в дупле хранить рассыпанным по слогам.
Сизый, прозрачный дым сквозь стволы плывет
Чтоб отыскать садовников по садам.
Город, где все не ладно, не перейдет границ.
Тихие люди здесь тихую осень ждут,
Жгут костерки и кормят собак и птиц,
Нянчат деревья и кислые гроздья рвут.
Память о первой встрече – последний взгляд.
Можно задать вопрос, но нельзя получить ответ.
Вот потому деревья вокруг молчат,
Вот потому в глазах удивленных – свет.
2008
* * *
Август. Автобус. Аврал приближенья.
Ливня
Лиц наших странных в стекле отраженье.
Поодаль – страхи, намеки, виденья.
Как мне запомнить тебя,
Чтоб запомнилось,
Чтобы заполнилось,
Чтобы восполнилось?
Залпом, затоном.
В размыв и в затопленность.
Снизу и доверху,
В повесть и в проклятость.
Вывертам нас наизнанку не вывернуть.
Чтобы любовь из меня –
И вся вынута?
Разве возможно?!
И окликом, окриком,
Дрожью и ощупью,
Шепотом, почерком
Снизу и доверху, сверху и донизу
Силится все вернуть…
Древние тайны маячат бессмысленно,
И на версту к ним нельзя подступиться.
Август. Автобус. Реклама «Даниссимо».
В космос ли ринуться? В землю ли врыться?
2005
* * *
С тем, что я чувствую,
С тем, что я помню и знаю,
Легче зимой,
Когда улицы белого цвета,
Звуки смиренней
И глуше грохочут трамваи
В утренней тьме,
Что огнями сквозит до рассвета.
Легче зимой,
Когда снежные омуты тише
Этих осенних,
Где небо плывет под ногами.
Трудно идти,
Наступая на тучи и крыши.
Так ничего не пройдет,
Возвратится кругами.
Легче в морозы,
Чем в эту осеннюю смуту.
Тихие ветры пространства
Насквозь пробирают.
Падает сердце.
И тщетно дождаться минуты,
Той, чтоб не чувствовать:
Словно с небес задувает.
2005
* * *
Ни снега, ни зимы не будет –
Один непрожитый сезон.
Прозрачный город ветер студит,
И небо льнет со всех сторон.
Почти вплотную подступает,
Чем выше, тем с земли видней.
Глаза слезятся, шум сбивает
С притихших веток сор теней.
И ждет земля в оцепененье
Среди звучащей тишины
Не то снегов, не то знаменья
И с высоты, и с вышины.
И вертит ветер по дорогам
Обрывки писем, слов, имен…
И этой осени так много,
Что, кажется, не проживем.
А проживем – придет другая,
Судьба – реальность без затей,
Конец ознакомительного фрагмента.