Бах
Шрифт:
В церкви же Святого Иакова Баха благополучно записали в список вместе с восемью другими претендентами. Испытание назначили на 28 ноября, но 23-го композитор вернулся в Кетен — к своему князю. Помня теплые отношения между ними, трудно предположить, чтобы Леопольд настаивал на немедленном возвращении своего капельмейстера.
Церковные власти пошли навстречу известному музыканту и перенесли испытание на 12 декабря. Это как раз совпало с днем рождения князя Леопольда. Разумеется, Иоганн Себастьян не смог приехать. Тогда испытание перенесли еще раз — на 19 декабря. Но Бах не приехал, а вскоре в церковь пришло письмо от него. Текст неизвестен, однако в нем было нечто такое, после чего церковные власти отказались иметь дело с композитором. Мы не можем
Здесь вспоминается Маршан, со своей болезненной манией величия, постоянно вызывающий вокруг себя скандальные ситуации и неприязнь коллег. Но Бах был совсем другим. Вспыльчивость его уравновешивалась веселым нравом, а приступы гнева возникали только в моменты посягательств на свободу. Но во время его гамбургских страстей с момента смерти жены прошло чуть больше трех месяцев. Думается, его неадекватное поведение легко объясняется этим фактом и доказывает любовь к Марии Барбаре гораздо больше, чем все посвящения, вместе взятые.
Таким образом, в этом деле более пострадал не Бах, а несостоявшиеся работодатели, переносившие ради него дату прослушивания и явно надеявшиеся на сотрудничество.
А как же мерзавец и взяточник Хайтман? Он тоже оказывается абсолютно честным человеком, хотя это и не прибавляет ему таланта. Просто устав всех гамбургских церквей строго предписывал каждому органисту, вступающему в должность, вносить деньги в церковную кассу. Сумма, внесенная Хайтманом, считалась минимальной.
Кстати, возможно, резкое письмо Баха, после которого с ним прервали переписку, было вызвано как раз этим весьма неоднозначным порядком.
Во всяком случае, пастор Ноймайстер совершенно точно протестовал против вышеупомянутого параграфа, вовсе не желая упрекнуть Хайтмана в нечестности. Об этом свидетельствует Маттесон в журнале «Музыкальный патриот» за 1728 год.
Есть только одна версия, похожая на правду, объясняющая нелогичное стремление Баха переехать в Гамбург, не обращая внимания на сильное понижение в чине. Как творец колоссального масштаба, он чувствовал потребность создавать и организовывать большие музыкальные пространства. Он бы не отказался подчинить себе целый Гамбург, став муздиректором Johanneum — так назывался гамбургский канторат, в котором тогда происходили различные кадровые изменения. Но желанный пост — опять уже в который раз! — буквально под носом перехватил кум Телеман.
В итоге всей этой истории Иоганн Себастьян вернулся в Кетен и вроде бы успокоился. Во всяком случае, за весь 1721 год он только однажды покинул княжеский замок и сыграл концерт при дворе правителя Шляйца, еще одного местечка в Тюрингии. Оно и понятно. Не очень-то поразъезжаешь с ребятней на руках. Зато подарок Кристиану Людвигу, маркграфу Бранденбургскому, был готов. В марте Бах подписал титульные листы шести превосходных концертов.
Немецкая углубленность сочеталась в них с ажурностью итальянского письма — все, как хотел заказчик. Со свойственным ему остроумием Бах заставил состязаться «старомодные» гамбы с более «новыми» альтами и виолончелями, устроив, таким образом, «встречу поколений». Кое-где его фантазия даже дошла до несвойственного ему новаторства, и вместо скрипок он выпустил солировать альты, придав музыке необычно темную густую и бархатную окраску.
Неизвестно, оценил ли маркграф подарок. Во всяком случае, сведений об исполнении этих произведений при его дворе нет. Скорее всего, они лежали мертвым грузом в придворной библиотеке до самой смерти маркграфа, случившейся в 1734 году. Тогда их распродали вместе с другими нотами. Совершенно случайно они попали в руки одному из учеников Баха по фамилии Кроненберг. А то бы и вовсе могли сгинуть.
Бранденбургские концерты [15]
15
Название «Бранденбургские концерты» принадлежит не автору, а его биографу — Филиппу Шпитте.
Voyager — в переводе с английского «путешественник». Два американских летательных аппарата с таким названием покинули Землю в 1977 году. Они сфотографировали Сатурн, прошли мимо Нептуна и навсегда покинули Солнечную систему, чтобы когда-нибудь передать информацию о нас внеземным цивилизациям. На диске, который лежит в защищенной от космической пыли коробке, — слайды с видами Земли, ее континентов, ландшафтов, животных и растений. Записаны также характерные земные звуки: шепот матери и плач ребенка, пение птиц, шум ветра и дождя, шуршание песка и океанский прибой. Есть там и голоса людей, произносящих приветствие на пятидесяти пяти земных языках.
Важную часть золотого диска занимает музыка, в основном — народная. Из классических композиторов преодолели границы Солнечной системы только трое — Моцарт, Бетховен и Бах…
Собрание записей золотого диска предваряет обращение Дж. Картера, бывшего президентом США в 1977 году:
«…Мы направляем в космос это послание. Оно, вероятно, выживет в течение миллиарда лет нашего будущего, когда наша цивилизация изменится и полностью изменит лик Земли…
Это — подарок от маленького далекого мира: наши звуки, наша наука, наши изображения, наша музыка, наши мысли и чувства. Мы пытаемся выжить в наше время, чтобы жить и в вашем. Мы надеемся, настанет день, когда будут решены проблемы, перед которыми мы стоим сегодня, и мы присоединимся к галактической цивилизации. Эти записи представляют наши надежды, нашу решимость и нашу добрую волю в этой Вселенной, огромной и внушающей благоговение».
Мог ли подозревать о таком удивительном развитии событий Бах, когда писал концерты для маркграфа Бранденбургского?
Глава семнадцатая.
ЛЮБОВЬ, МУЗЫКА И ENDZWECK
Многочисленный и заботливый клан Бахов проявлял беспокойство. Тридцатипятилетнего многодетного вдовца следовало женить. Начали подыскивать невест, только вот «клиент» не проявлял особого интереса к стараниям родственников. Он с головой погрузился в педагогическую деятельность. Дописал «Клавирную книжечку» для Фридемана. Первенец радовал — сквозь неопытность и неумелость в его игре явно пробивались ростки большого таланта. Проявлял способности и Филипп Эммануэль, хотя отец ценил его меньше, чем старшего брата. Впрочем, мальчик находился еще в слишком юном возрасте для каких-либо выводов.
Появлялись и другие ученики и даже ученицы. Трубач Вильке из Вейсенфельса снова попросил послушать его дочь. Она уже успела повзрослеть, справив двадцатилетие. Слушать теперь предполагалось ее игру на клавире. С вокалом она неплохо справлялась и сама, в течение двух лет успешно выступая в качестве сопранистки в концертах при вейсенфельском дворе.
…Сценические успехи не избавили ее от робости. Так же неуверенно, как пять лет назад, она вошла в комнату, села за клавикорды.
Клавиши повиновались ей гораздо хуже, чем голос, но при должном усердии мог выйти толк. «Нужно будет дать ей поиграть “Клавирную книжечку”, — думал Иоганн Себастьян, наблюдая, как технические трудности мешают девушке проявить свою природную музыкальность в должной мере. — Нет, пожалуй, не пойдет ей Фридеманова. Рука другая, другие и недостатки. Нужно подбирать что-то свое».