Бахтале-зурале! Цыгане, которых мы не знаем

Фалеев Дмитрий

— Выбирай, парень, свою судьбу. Не согласишься, убьем тебя сейчас. Все равно тебе сестры нашей не видать, потому что не было еще такого, чтобы мертвая за живого замуж вышла. А случилось с нами вот что: остановились мы табором возле деревни одной, мужики в то время сено косили. Пустили мы ночью лошадей

на сенокос, тут они все сено и потравили. Как увидели мужики такое — кто вилы взял, кто топор, кто косу. И всей деревней на наш табор пошли. Так и побили нас всех до единого. Побили и хоронить не стали. Оттого души наши покоя не имеют. Ты предай наши тела земле, отпой нас и поезжай себе с Богом, мы тебе зла не сделаем.

Пообещал цыган братьям сделать так, как они просили, да не во всем он сдержал свое слово: табор похоронил и отпел, как полагается, а мертвую свою любовь отпевать не стал и хоронить тоже.

Ожила красавица ночью и говорит ему:

— Что ты наделал? Не послушался моих братьев, беду на меня накликал. Не будет теперь душе моей покоя вечно. Суждено мне бродить по земле.

Сказала так цыганка и сгинула. А парень после этого не прожил и трех дней. От тоски умер».

Другой вариант той же самой сказки — исторически более современный. Убили колхозники цыган за воровство. Председатель колхоза говорит своим: «Мы эту падаль хоронить не будем». Этот председатель был сталинский сатрап. И вот пришел на то же место цыган, который ничего о том не знал. Ночь наступила. Видит цыган: стоит в лесу табор, чин-чинарем. Окружают его цыгане и спрашивают:

— Ты зачем пришел?

— Я невесту ищу.

— А вот у нас красавица есть. Женись на ней!

Она ему нравится. Он отвечает:

— Я к вам завтра со сватами приеду.

— Э, друг, послушай. Некогда нам сватов дожидаться.

Давай свадьбу играть сейчас же!

На том и порешили. Сыграли свадьбу. Все пели, плясали, любовались на звезды. Пошли молодые в шатер, легли, а она холодная, как ледышка. Стало цыгану не по себе. Уж она ему и слова-то нежные говорит, и ласкает, а парень этот так испугался, что ничего у него не вышло. Убежал он тогда от своего позора подальше в лес, а сумку забыл! Утром вернулся за сумкой, глядь — жерди изломаны, палатки повалены, а земля сплошь усыпана непогребенными костями и черепами! Понял цыган, что провел он ночь в мертвом таборе. Был у него знакомый священник — смелый человек: он не боялся председателя колхоза. Они с цыганом взяли лопаты, пошли, закопали, и священник отпел несчастных, как положено.

Есть третья версия. Шла по лесу девушка. Видит — за деревьями костры пылают и палатки стоят, а людей не видать. Подождала она сколько-то минут, думая, авось, кто-нибудь покажется, — не показался. «Спят, наверное», — решила девушка, набралась храбрости и зашла в крайнюю палатку. Смотрит, а там черепа и кости. Другая бы, конечно, скорее бежать, но эта девушка была не из пугливых. Взяла череп в руки и поцеловала. Тут все цыгане ожили и говорят: «Спасибо, красавица. Мы все здесь были заколдованы ведьмой. Она на нас наложила проклятье, чтоб быть нам покойниками, пока наши кости не поцелует красивая девушка. Ты нас спасла!» Тут и сказке конец, а кто слушал — молодец.

Остается добавить, что быт и нравы в нашем романе мы реконструировали, весьма произвольно миксуя накопленные нами знания о котлярах, крымах и русских цыганах, какими они были в первой половине XX века.