Бал-маскарад
Шрифт:
Флора рассеянно посмотрела в окошко кареты. Вечерело. В сумерках снег уже не казался ослепительно белым, он окрасился в лилово-серый цвет. По оврагам и ложбинам пролегли черные тени. Темный лес вдалеке растворился в наступающей ночи. Лучи заходящего солнца окрасили небо в багряный цвет. Само солнце казалось багровым, красный диск светила устрашающе застыл над землей, какое-то время, не решаясь нырнуть в темноту. Флора не отводила взгляда от этой мистической картины, вдруг ей стало так жутко. Мистический ужас сковал все ее естество, она замерла, не решаясь отвести очей с красного светила. Ей казалось все это дурным предзнаменованием.
– Какое красное солнце! Мне так страшно, - сказала Флора и
– Ну что ты, Флора! Успокойся!
– нарочито бодро сказал Иван, стараясь успокоить девушку. – Красный закат ничего не предвещает. Это говорит только о том, что завтра будет сильный ветер. Солнце вошло в атмосферные слои, потому и окрасилось в столь необычный цвет. Мы, славяне, почему-то такие суеверные. У нас все должно быть с чем-то связано. Раз багровый закат, значит быть беде. Если баба с пустым ведром дорогу перебежала, значит быть несчастью. Если собака ночью воет на луну, жди беды. А еще есть примета, птица в окно залетела, так тоже не к добру. Но есть же и хорошие приметы! Допустим, если кошка умывается…
– …значит, быть гостям, - улыбнулась Флора. Она облегченно вздохнула, почувствовав облегчение, казалось, что суеверный страх отступил. Ивану все-таки удалось снять тяжкий груз с ее души.
Флора вся измучилась, дорога казалась ей бесконечной. Флора хотела скорей оказаться в имении Борщевских, обнять деда и брата. А еще она безумно хотела, чтобы наступил долгожданный день венчания. Такой желанный и волнующий для каждой невесты. Но девушка переживала, что чья-то зависть разрушит ее счастье. Флора и ждала, и страшилась этого дня. Ей почему-то казалось, что все изменится в последний момент, что кто-то сильный и властный станет на их пути с Александром. «Ах, зачем я выглянула в окно! – укоряла себя княжна. – Если бы я не увидела этого багрового заката, я бы так не испугалась и не страшилась в ожидании своей женской доли.» Мысли в хорошенькой головке княжны роились как разбуженный рой пчел, сменяя одна другую. Грусть и страх сменяли радость и надежда: «Ах, какой добрый Петр Михайлович Волконский. Адъютант царя должен сыграть роль шафера на нашем тайном венчании.» Флора улыбнулась, когда представила свою встречу с Марией Федоровной: «Здравствуйте, матушка!» - скажет Флора при встрече с вдовствующей императрицей на приеме в Зимнем дворце и поцелует в щеку свою свекровь…
Имение Борщевских
Глава 6
Имение Борщевских
На Украину пришла зима. Село Яблунивка укрылось снегами. Все было белым-бело вокруг - леса, степь, дворы; крыши домов, казалось, прогибались под тяжелым снегом. Солнце слепило глаза, отражаясь от белоснежного покрывала. Деревья потрескивали от мороза, снег скрипел под ногами.
Деревенские ребятишки весело щебетали, играя на улице в снежки; розовощекие мальчишки и девчонки катались на санках, лепили снежную бабу, визжа и смеясь, съезжали с ледяной горки, которую утром сами соорудили.
Деревенские бабы с интересом выглядывали на улицу через окна, разукрашенные морозом, приветливо махая детворе рукой. Одна баба, накинув огромную шаль на плечи, вышла во двор, чтобы позвать сына домой:
– Сережа, а ну давай иди скорее домой!
– Не хочу мама! – откликнулся малыш. – Я хочу еще погулять.
– Иди домой, говорю! Посмотри, как ты замерз, нос и руки покраснели от мороза.
– Ну и что. Я хочу еще погулять, - прокричал на ходу малыш. Он в этот момент как раз взбирался на горку.
– Сережа, сейчас отца позову! – пригрозила мать.
– Мама, я сейчас приду, только еще один разок с горки спущусь, -
– Ну ладно, - махнула рукой, улыбаясь, мать.
Еще одна женщина звала домой дочку:
– Оксанка, иди домой, поешь горячих пирожков!
– Мамочка, не хочу идти домой! – закапризничала пятилетняя Оксанка.
– Надо же, твоя тоже капризничает, не хочет в хату идти, - обратилась баба в шали к своей соседке.
– Что поделаешь, зима такая славная стоит, - развела руками односельчанка.
Крестьянки с пониманием посмотрели друг на друга и улыбнулись, притворно вздыхая: - Ох, дети, дети, одни проблемы…
Старик Борщевский хозяйничал на подворье, откидывая снег от порога и расчищая дорожку от дома до калитки. Работники помогали ему. У всех было приподнятое настроение, вызванное первым снегом.
– Ты смотри, детвора вон как расшумелась, радуются снегу! – весело сказал Петр, молодой парень. Он откинул деревянную лопату в сторону и приветливо посмотрел на детей.
– Да, зима в этом году снежная, наверное, и урожай будет хороший. Вот бы рожь уродила, чтобы амбар доверху засыпать! – пробасил Панас.
– Это ты дело говоришь, Панас, тогда бы никто не голодал.
– А что, Петр, как там твоя Одарка? Уже скоро родит тебе мальчонку? – встрял в разговор бойкий малый, которого все звали Кудрей за лохматую рыжую шевелюру.
– Не знаю, - стыдливо ответил Петр, - обещала на Крещение.
– А тебе какое дело до этого?! – не удержался Панас. Он недолюбливал Кудрю за злой язык. – Она же не твоя жена.
– Ну, так что, уже и спросить нельзя, - сердито огрызнулся Кудря. – С вами каши не сваришь, сами тут снег отгребайте, - мужик обиженно махнул рукой и пошел убирать снег на задний двор.
Борщевский не прислушивался к разговору. Старательно работая, отгребая лопатой сугробы, он думал о своем. В душе Игната Петровича было не спокойно, на глаза наворачивалась скупая мужицкая слеза. Глядя на деревенских ребятишек, вспомнил старый барин свою дочь Павлину, умершую во время родов, и внуков Флору и Богдана. И так ему грустно стало, такая острая боль пронизало все тело, что он враз как-то осунулся, словно почувствовал какую-то слабость в руках, и уже не так быстро вертел лопатой, как минуту назад. А в голове копошились грустные мысли: «Повырастали внуки, мои лебеди белокрылые, и разлетелись, кто куда. Богдан поехал с монахами из Лавры в Китай с миссионерской миссией. Где он тот Китай находится? Кто знает? Туда только полгода нужно добираться. Это надо всю Сибирь проехать, чтобы добраться до Дальнего Востока, где и находится древняя страна Китай, так внук рассказывал, - дед вздохнул, поправил шапку на голове, что съехала набекрень, и снова окунулся в свои думы: - Отсюда, из Киева, выехали на телегах, а туда приедут уже на санях. Богдан писал в письме, что проехали они уже Уральские горы и Алтай, а еще предстоит им ехать через глухую сибирскую тайгу на Дальний Восток. Еще написал, что заболел в дороге», - это также беспокоило деда, ибо что то за путешествие, когда болячки сушат. Аж скривился от переживаний Игнат Петрович.
Он остановился, разогнул спину, посмотрел на синее небо и вздохнул тяжело, по-стариковски: « Что то за жизнь такая?! Как несчастье, так полная бочка, а счастья – маленькая ложка… От Флоры весточки нет уже несколько месяцев. Когда она приедет, одному Богу известно. А, может, она не захочет уезжать из Франции? – ужаснулся Борщевский. Вспомнил, как Богдан говорил, что на Западе люди более культурные, образованные. – И может так статься, что жизнь в Париже понравится внучке. Не понимаю я, какая разница! И там люди живут, и тут. Землю пашут, хлеб сеют, детей рожают, дома строят. И разве для этого какая-то особенная культура нужна?»