Баламут 3

Горъ Василий

«Злобная бабка», прекрасно понимавшая мотивы моих злобствований и поэтому тренировавшаяся как бы не истовее всех, переключилась в новый режим практически сразу. Первым делом открыла «Око» в палату для особо важных персон военного госпиталя столицы одного из самых влиятельных государств «мира будущего». Убедившись, что нужная пациентка находится на своей кровати и пока еще дышит, «заглянула» во все смежные помещения, включая находившиеся этажом выше и этажом ниже. А после того, как убедилась, что в них нет никого, кроме больных, еще раз объяснила мотивы своего поступка. На этот раз — заметно подробнее, чем в моей гостиной:

— В общем, как я уже говорила, в этом мире лечат далеко

не все. У этой бабы — опухоль головного мозга, которую врачи признали неоперабельной и, по сути, умыли руки. В тот момент, когда вы расслаблялись на озере, в эту палату шло настоящее паломничество — с без пяти минут трупом прощались родичи, друзья и сослуживцы. Причем абсолютное большинство переживало по-настоящему, то есть, все время пребывания в поле зрения обреченной изо всех сил крепилось и изображало надежду, а после выхода в коридор давало волю истинным чувствам. Тетка тоже держалась молодцом, хотя знала свой диагноз и терпела нешуточную боль. А во время самого последней встречи — со старшим сыном — потребовала, чтобы утром ее отключили от системы. В общем, личность она, вне всякого сомнения, достойная, волевая и со связями, вторую такую можно и не найти, так что я заторопилась. Хотя языковую базу освоила, мягко выражаясь, неважно. Поэтому накидала видеоряд для фильма-объяснялки и проработала самый безопасный алгоритм первого контакта, в котором без вас не обойтись…

— Мариш, не напрягайся: раз ты выбрала ее, значит, так тому и быть… — мягко улыбнулся я и дал команду начинать.

Бестия открыла свое «Око» и, следуя подсказкам «злобной бабки», от силы минуты за три-четыре довела его до помещения, в котором дежурили местные безопасники. После того, как сориентировала плоскость сопряжения в пространстве так, чтобы видеть и обоих мужчин, и фантастически красивые трехмерные «рабочие объемы», через которые контролировались палаты этого этажа, коротко кивнула Хельге, и та, открыв свое око вместо «Ока» Маришки, начала по миллиметру вдавливать обе ладони в пелену между двумя мирами. Почувствовав необходимый «отклик», застыла, «ушла в себя» и, «скопировав» весь объем помещения, заполнила его такой же иллюзией, только отстоящей от стен и потолка сантиметров на сорок.

— Даже не дернулись, хотя несут службу без дураков! — в ответ на мой безмолвный вопрос сообщила Даша.

Тут к делу подключился и я: открыл «зеркало» в самом центре палаты, продавил его рукой и секунд двадцать махал ею вправо-влево. Дождавшись очередного доклада Долгорукой и убедившись в том, что камерам «мира будущего» магия Иллюзии не по зубам, повесил на себя отрицание ветра и прошел сквозь сопряжение. Там огляделся взором и мысленно охнул, оценив плотность электронных сетей и схем, замеченных под полом, над потолком и за стенами. Само собой, строить из себя специалиста по местной электронике и не думал — «выглянул» на Ту Сторону, последний раз огляделся чувством леса, не засек ни животных, ни птиц, представляющих для нас хоть какую-то опасность, и на всякий случай повторил, кто чем занимается:

— Мариш, врубаешь кольцо с отрицанием ветра, переходишь ко мне и сразу же активируешь «пирамидку». Маш, ты держишь иллюзию и ни на что не отвлекаешься. Даш, контролируешь безопасников и в самом крайнем случае помогаешь Язве. А на тебе, Лар, все зверье. Все, накидывайте марева, а я мы пошли…

— Принято! — хором ответили мои женщины и «исчезли». А Степановна прошла сквозь плоскость сопряжения и «завела» артефакт дедовской работы, вроде как создающий вокруг сферы диаметром

в три метра слой воздуха, не пропускающий звуковые колебания:

— Все, теперь нас еще и не слышно!

— Верю: уши заложило знатно… — сварливо отметил я и зевнул, чтобы как можно быстрее вернуть себе слух.

— Да, получилось грубовато… — со вздохом признала «бабка». — Но тут чисто моя вина: мой второй визит в спальню старушки-аристократки чуть не вышел боком. Из-за того, что наши голоса услышал какой-то полуночник. Я, конечно, успела активировать «Хамелеон», но разозлилась. На саму себя. А насела, как водится, на Борисыча. В смысле, стояла над душой и торопила, из-за чего он не смог ни оптимизировать плетение, ни придать артефакту нормальный внешний вид.

— Наказал? — ехидно поинтересовался я, почувствовав в ее тоне хорошо знакомые нотки.

Она картинно опустила взгляд, пару мгновений поизображала жертву, а затем посерьезнела, подошла к спящей «смертельно больной» и приложила ее серией из двенадцати заклинаний, из которых я успел идентифицировать только обезболивание, просветление, исцеление и регенерацию. А после того, как «умирающая» проснулась и открыла глаза, «отключила» ей голосовые связки, парализовала тело и, мило улыбнувшись, выдала «вступительную речь» на языке, изобилующем гласными и придыханиями.

Эта часть объяснений не требовала моего участия, поэтому я вложил максимум Природы в чувство леса и на несколько секунд «раздвинул» свой нынешний предел области «сканирования». Как оказалось, перенапрягся зря: только в одном «новом» помещении госпиталя силуэты не спали, не сидели, вероятнее всего, дежуря, а суетились. Но оттенок свечения того, который и вызвал эту суету, не оставлял простора для фантазии, и я, невольно вздохнув, «вернулся» в нашу палату. Вернее, сфокусировал внимание на лице дамочки, заинтересовавшей «злобную бабку».

Да, болезнь сказалась на нем не лучшим образом, «высушив» и стянув кожу, заострив скулы, аристократический нос и подбородок, «углубив» глаза, ввалив щеки и обесцветив губы, но, судя по мимическим морщинам, эта женщина была Личностью. То есть, требовательной, но без стервозности, жесткой, но умеющей заразительно улыбаться, и ни разу не капризной.

Сделав эти выводы, я переключился на все остальное. Представил, как красиво когда-то должна была смотреться изрядно поблекшая и поредевшая иссиня-черная грива. Удивился густоте бровей и ресниц. Перевел взгляд на длинную шею, вне всякого сомнения, когда-то привлекавшую внимание мужчин, и был вынужден прервать осмотр из-за того, что услышал фразу на русском:

— Рат, готовься показывать учебные плетения!

— Готов! — ответил я и уставился на голограмму, вывешенную «злобной бабкой» перед лицом больной.

Первые минуты полторы видеоролик, демонстрируемый Степановной, знакомил пациентку с нашими, земными, представлениями об устройстве Вселенной. Причем эта часть нарезки была позаимствована из того самого общеобразовательного курса, по которому когда-то учили меня. А потом «повествование» свернуло не туда — показало шкалу, на одном конце которой был изображен человек, стоящий возле человекообразного робота, на другой — «классический» сказочный маг в бесформенном балахоне, а посередине между ними обретались мы с Маришкой. «Наезд» камеры на первый образ позволил увидеть высокотехнологичные производственные линии, машины и самолеты. На второй — вполне реальный учебно-тренировочный бой огневика с водником. Что, как я и предполагал, вызвало у больной кривую усмешку.