Баламут 4

Горъ Василий

— И вас начали гнобить, верно? — хмуро спросила Лара.

Как я понял из дальнейших объяснений, гнобить девчат начали только в середине января, когда перепробовали все теоретически возможные варианты их использования в качестве дополнительной ступеньки к подножию трона и не добились ровным счетом ничего. А за следующий месяц перешли от ничем необоснованной холодности, мелких придирок и завуалированных намеков на бесполезность к прямым оскорблениям. Что интересно, если в самом начале травли девочек еще поддерживали мужья, то за последние недели полторы-две последние превратились из защитников в самых активных обидчиков!

Естественно, мы возмутились и спросили, как ко всему этому отнесся глава рода Нелюбиных.

На что получили два убийственных ответа:

— Никак!

— Падение влиятельности рода активизировало его врагов. Так что деду не до нас — он пытается удержать расползающееся «одеяло» экономических связей и не готов идти на конфронтацию еще с двумя достаточно сильными родами.

Дослушав последнее утверждение, Шахова, лежавшая рядом с Евгенией и считывавшая ее эмоции щупом, поймала мой взгляд и отпальцевала фразу, взбесившую до невозможности:

«Они в разы преуменьшают масштаб имеющихся проблем, чтобы мы не вздумали вмешиваться…»

А пальцовка Бестии, отслеживавшей эмоции Кати, вообще переключила в боевой режим:

«Не лжет. Но о самом неприятном не говорит. Мало того, при любом упоминании мужа чувствует отчаяние или страх и неосознанно тянется рукой к животу, пытаясь его прикрыть!»

Я закрыл глаза, задержал дыхание где-то на полминуты, затем медленно выдохнул и преувеличенно спокойно уставился на близняшек:

— Девчат, мне нужен честный ответ на один-единственный вопрос…

— Задавай! — не задумываясь, сказала Женя, а ее сестра промолчала. Тем не менее, вопрос я все-таки задал:

— На вас руку уже подымали?

Как ни странно, кивнули обе. Только первая сделала это, глядя мне в глаза, а вторая зябко поежилась, опустила взгляд и шевельнула рукой так, как описала Долгорукая!

Бестия пошла красными пятнами, на автомате обновила все усиления и, вне всякого сомнения, проверила плетения, вывешенные в ауре, Хельга метнулась к близняшкам и приложила их просветлением, чтобы возможный нервный срыв не вышел боком, а Язва приподнялась на локте и требовательно уставилась мне в глаза. Ее-то я и загрузил. Сразу после того, как представил дальнейшую «семейную жизнь» близняшек и просчитал наиболее вероятные последствия нескольких вариантов своего вмешательства:

— Лар, солнце, найди-ка мне, пожалуйста, прямые контакты этих уродов.

— Пять минут! — отозвалась она, предвкушающе оскалилась и вцепилась в свой комм, а я, выстрелив собой в центр помещения, вытащил из перстня рубашку и пиджак, «оделся», пригладил волосы, поставил первое попавшееся кресло спинкой к ближайшей свободной стене и уставился на Катю с Женей:

— Девчат, записи рукоприкладства есть?

— Может, не сто-…

— Вам. Задали. Вопрос! — отрывисто прорычала Императрица, и девчата сломались:

— Есть…

— Перекиньте Ратибору. Вместе с именами уродов, которые на записи не попали, но заслужили наказание! — приказала Даша и… добавила требование, заставившее сестричек развернуть плечи, приподнять подбородки и заняться порученным делом: — И вернитесь, наконец, в ипостаси Страха и Ужаса, а то смотреть на две размазни мне до смерти надоело…

* * *

…На аэродром в Волховце приземлились в четыре пятнадцать утра, а уже в пять ноль пять переступили через порог одной из боковых дверей малого тронного зала, подошли к возвышению и обменялись приветствиями с дико вымотанным и страшно недовольным государем.

Устраивать близняшкам очередной разнос он не захотел — одарил их не самым теплым взглядом и требовательно повел рукой.

Сценарий мероприятия, придуманного и продавленного

Дашей, все еще вызывал во мне неслабое неприятие, тем не менее, я проводил Катю с Женей к креслам, стоящим по левую руку от трона, и помог девушкам сесть. Затем обошел резное кресло с высоченной спинкой и занял предписанное место возле правого подлокотника. А мои оторвы дисциплинированно выстроились полукругом за спинами близняшек и активировали «Хамелеоны», дабы не шокировать государя и его телохранителей доказательством наличия третьего сродства.

Когда именно Долгорукий дал команду заводить «дорогих гостей» я, честно говоря, не заметил. Зато среагировал на начало шевелений силуэтов, ощущавшихся под чувством леса за закрытыми створками парадных дверей, и успел натянуть на лицо маску бесстрастности. А для того, чтобы никак не унимающаяся ярость ее случайно не «расколола», занял себя «важным» делом — вдумчиво вгляделся в каждого «Аза», появившегося в поле зрения, оценил пластику, плотность покрова, рост, примерный вес и так далее.

Само собой, обратил внимание и на восьмерых родичей близняшек, поднятых с постелей и доставленных во дворец под очень представительным конвоем, счел, что серьезных бойцов среди них нет, задвинул куда подальше мысль о самоутверждающемся быдле и превратился в слух в середине первой фразы Долгорукого:

—…вырождается, но надеялся, что даже у вырожденцев есть мозги. Как оказалось, я ошибался: вы, гнилое семя двух некогда великих родов, настолько тупы, что не в состоянии предсказать даже те последствия своих поступков, которые очевидны даже клиническим идиотам. Что ж, придется объяснить на пальцах. Причем не только вам, но и вашим идейным последователям, еще не успевшим себя проявить. Итак, Нелюбины служат нам, Долгоруким, более четырех сотен лет. Да, далеко не каждый представитель этого рода добивается фантастических успехов в выбранной стезе, зато все они, как один, отличаются непоколебимой верностью слову, некогда данному их далеким предком Всеславу Буйному. К примеру, присутствующие в этом зале Екатерина и Евгения всю свою сознательную жизнь жили моей покойной сестрой и до сих пор не могут смириться с тем, что ее больше нет.

После этих слов государь сделал небольшую паузу, собрался с мыслями и продолжил:

— Мы, Долгорукие, отвечаем Нелюбиным тем же: мой дед дружил с прошлым главой этого рода, отец ввел нынешнего в Императорский совет, покойная матушка любила Катю и Женю так же сильно, как Ярину, а я считаю этих девушек младшими сестрами. И пусть последние полгода я, по понятным причинам, физически не мог уделять им столько внимания, сколько требовала душа, но при любой возможности наводил справки об их жизни и старался неявно оберегать. Увы, возможности появлялись далеко не каждый день, из-за чего я упустил момент, когда счастливое замужество моих названых сестер вдруг превратилось в несчастное, а вы, ублюдки, еще недавно носившие их на руках, проявили свое гнилое нутро и превратили жизнь этих девчонок в ад! Слава богу, Ратибор Игоревич Елисеев-Багряный, Опора рода Долгоруких и мой друг, оказался внимательнее меня, заметил в поведении Кати и Жени что-то странное, не поверил, что эти странности появились из-за беременностей, не смог добиться правды и попросил меня выяснить, в чем дело. Так вот, я выяснил. И, просмотрев нарезку из записей с камер СКН ваших поместий и ваших же коммуникаторов, настолько вышел из себя, что первый и, надеюсь, единственный раз в жизни вдрызг разругался с единственным другом. И пусть итог нашего спора меня бесит до сих пор, я передаю ему право Воздаяния… хотя, видит бог, горю желанием отрубить вам излишне длинные руки, вырвать грязные языки и медленно вливать в каждый обрубок упокоение!