Балансируя на кончиках пальцев
Шрифт:
– Пф, товарищ капитан, зачем мне это? Скажу, только без передачи моим родителям. Я и Олесь любовники. Да, мы любим друг друга. И потом, зачем мне калечить любимого, если он сам сказал мне, что собирается отказаться от места в пользу меня, – с достоинством в голосе произнёс Вадим.
Тогда капитан снова навестил Олеся в больнице. Вопрос был только один.
– Ты говорил Вадиму Скрытину, что собирался отказаться от места ради него?
– Да, говорил, – не стал врать Олесь.
Слова действительно были произнесены, пусть даже постфактум. Олесь даже не подумал, что этими простыми
Капитан больше ничем не стал интересоваться. Он был ярым гомофобом, а посему не особо желал общаться с парнем. От семьи Скрытиных отстали. Со слов Вадима выходило, что они заранее знали, что получат место в американском вузе, за счёт отказа Легкова. А сам пострадавший это подтвердил. Единственное, что сделал капитан, это обратился к родителям Олеся.
– Преступники были в масках. Следы на земле от кроссовок, в которых полгорода ходят. Очень трудно найти тех людей, которые избили вашего сына, ведь он так и не смог ни одной приметы нам сообщить. Я советую вам увезти его на время. А лучше всего, вам убраться из города совсем. Я слышал, что его одноклассники в курсе, кто он. На него могут снова напасть, и не факт, что до смерти не забьют, – строго сказал полицейский.
Легковым не хотелось уезжать из города. Здесь жил старший сын с женой и двумя внуками. К тому же, работа, к которой привыкли. Виктор решил посоветоваться с Михаилом, хоть тот и был младше, поэтому попросил встречи.
В городском парке журчал фонтан, спасая своей прохладой от жары. Двое мужчин сидели на лавочке возле него и беседовали. Виктор поправил упавшие на кончик носа очки и взволнованно закончил рассказ.
– Теперь ты понимаешь, Миша, какие дела. Олеся нужно увозить, но куда? Лучший вариант отправить его учиться в другой город, но сможет ли он жить в общежитии после того, что пережил, да ещё и его ориентация. Вдруг нечаянно кто-то из соседей по комнате догадается.
– Можно снять небольшую квартиру. Я помогу деньгами, Витя, не переживай, – беспечно взмахнул рукой Михаил и на пальце сверкнула золотая печатка с ониксом.
– Нет, ты и так на нас деньги потратил. Отдельная палата для Олеся, машина на экзамены. Завтра его выписывают, нужно будет думать, куда поступать. У него девяносто баллов по ЕГЭ.
– С такими результатами его везде примут. Хотя, знаешь, у меня есть идея. Мой сын живёт отдельно. Город большой, один из крупных мегаполисов в стране. У него свой бизнес, возвращаться сюда он не хочет. Руслан живёт в своём двухэтажном доме один. Не думаю, что ему будет сложно поселить у себя Олеся. К тому же я знаю, что он человек толерантный и хорошо относится к таким как твой сын. Если парня возьмут в один из вузов этого города, попрошу сына, принять Олеся и приглядеть за ним.
– Спасибо огромное, Миш, я буду очень благодарен, – Виктор взволнованно пригладил седые волосы.
– О чём речь, даже не благодари. Ты мне в своё время жизнь спас. Кстати, у тебя не так много денег. Я оплачу самолёт парня. И купите ему новую одежду. Он должен выглядеть хорошо. Хотя бы для того, чтобы на занятия ходить, – Миша протянул приятелю несколько пятитысячных купюр.
Виктор попробовал отказаться,
– Вить, для меня эти деньги, что для тебя десять рублей. Бери, я же не последнее тебе отдаю.
Таким образом, на следующий день Олесь был поставлен перед фактом. Он должен уехать учиться. Причём не в какой-то, а в определённый город.
– Ничего не хочу, – буркнул Олесь, а потом закрылся в своей комнате, которую делил с братом в детстве, пока тот не женился.
Парень не видел себя ни в одной другой профессии. Да, его мечты танцевать балет рухнули как карточный домик, но что он ещё умеет, ничего.
Олесь впал в уныние и депрессию. Теперь даже из дома выйти было нельзя. Парни во дворе обзывали его пидарасом, а затем плевали в след. Один раз попали прямо в спину, испачкав футболку. Родители узнали и подали на продажу квартиры, чтобы купить такую же в другом районе, где старший сын купил жильё в ипотеку. Они понимали, им тут не жить больше. Но вот Олесь беспокоил всё больше, похудел, перестал выходить из дома, часто отказывался есть. Он лежал на кровати и слушал музыку в наушниках. Ходьба не причиняла боли, но лёгкая хромота осталась, вызывая желание вообще не вставать на ноги.
Однажды в гости пришёл Костя со своей семьёй. Он зашёл в комнату парня и присел на край кровати.
– Привет, – улыбнулся он.
– Привет, – безразлично произнёс Олесь, вынимая наушники из ушей.
– Харе хандрить, братишка. Ты же всегда был сильным. Вон, какие па выделывал, как гнулся. Другой без боли на это не взглянул бы, – строго сказал брат.
– Толку теперь от этого. Я и сейчас могу гнуться, но мне закрыт путь даже в балетмейстеры. И диплом об окончании специализированной школы больше не нужен. Может мне им в туалете подтереться, а Костя? – зло бросил парень.
Олесь встал и подошёл к открытому окну. Порыв ветра шелохнул штоку, и она ударила его по лицу.
– Видишь, я не такой как все. Неправильный, грязный, униженный и брошенный. Он мне сказал, что даже писать в интернете не будет. Ему не нужны калеки. При этом ещё всем рассказал, что я гей. Конечно, он же забыл упомянуть, что сам почти такой же, и лично меня трахал, – в голосе парня было столько горечи, что Костя болезненно сморщился.
Он подошёл и обнял брата за плечи.
– Ну, хочешь, я набью ему морду. А, он же уехал уже. Но ты не должен отчаиваться, Олесь. В мире много прекрасных профессий, выбирай любую. Если не выучишься, кем будешь работать? – попытался подбодрить Константин.
– Дворником пойду работать. А что, тоже профессия, – ухмыльнулся Олесь.
– Глупости не говори, с твоими-то баллами по ЕГЭ. Знаешь, ты можешь стать учителем. А потом, может быть, удастся организовать кружок танца при школе. Как тебе такой вариант? Там, куда папа хочет тебя отправить, отличный педагогический вуз. К тому же, у тебя пять по химии. Ты сдавал этот предмет на экзамене, потому что любишь химию. Подумай над этим, Олесь. Я тебя не заставляю, просто предлагаю готовое решение. Твоё право, следовать этому совету или нет. Пойдём кушать, мама, наверное, на стол накрыла.