Бали: шесть соток в раю
Шрифт:
«Я его знаю, — сказал тогда Спартак. — Это местный гид. Русский знает хорошо. Но со странностями…»
— Здравствуй, Спартак, — ответил я на «Иванов», и не сопротивлялся, когда он потянулся за моей сумкой.
Было жарко, влажно, пахло пальмами и цветами. Аромат Бали не перебить даже такому общественному учреждению, как аэропорт. Он складывается из запаха земли, наполненной в древности вулканическим пеплом, старых пальмовых листьев, бугенвиллей, цветущих повсюду, сигарет, которые курят местные жители, и небольших изящных лилий местных сортов. Особые оттенки этому запаху
Я вдыхал этот запах, и он пробуждал воспоминания, которые забылись за месяцы, проведенные в России, — воспоминания о всяких мелочах: вкусе завтрака по-балинезийски, изящном повороте головы официантки, восхитительной пластике местных танцоров. А также об улыбках и участии, которые тебя сопровождают, отчего ты начинаешь сомневаться в известном тезисе: человек человеку — волк. Моя радость от прибытия на Бали приобрела сентиментальный характер, и, удивляясь себе, я побрел за Спартаком к автостоянке.
Спартак ездил на черном мини-вэне «сузуки-эвери». Это была чисто японская «порода», с правым рулем, соответствующим к местному левостороннему движению, и без всяких скидок на европейские привычки. В машине Спартака спокойно поместилась бы небольшая туристическая группа из пяти человек, но в прошлый раз он возил меня одного. Тогда я приплачивал ему — но совсем немного.
— Как долетели? Утомительно? — спросил меня Спартак, когда мы подошли к его машине и разместили на заднем сиденье мой багаж.
Я отделался общими словами про легкую болтанку над Индостаном и Бенгальским заливом.
— Над Явой грозы. — Спартак сокрушенно покачал головой. Казалось, факт непогоды над главным индонезийским островом заставляет его испытывать передо мной вину за все свое отечество.
— К счастью, мы их миновали.
Сентябрь на Бали — конец сухого периода. Это глубокая весна: не стоит забывать, что остров, куда я прилетел, находится к югу от экватора. Менее чем через месяц здесь начнется сезон дождей, который, впрочем, не мешает евроазиатам приезжать сюда на рождественские и новогодние праздники. Встречать Рождество или Новый год с бокалом ледяного шампанского под теплым дождем при температуре 26 °C — для русского человека это просто классно!
В любом случае настоящего периода дождей на Бали не бывает. Сверхъестественные сущности этого острова как-то договариваются с владыками ветров, и те гонят дождевые тучи мимо их владений. Если на Яве в феврале можно высунуть руку из окна и не увидеть ладони — столь плотна пелена воды, льющейся с небес, — то на Бали обложные дожди редкость редкостная.
Спартак завел машину и включил климат-контроль. Постепенно становилось прохладно. Как и многие южане, жители Бали стараются, чтобы в их автомобилях было свежо.
Выехав за пределы аэропорта, мы вскоре миновали памятник королям Южного Бали, погибшим во время пупутана 1906 года — коллективного самоубийства на глазах у собственных и голландских солдат. Обнаженные по пояс, с копьями и кинжалами крисами в руках, члены королевской семьи неподвижно смотрят перед собой,
Обогнув скульптурную группу, мы проехали на восток, но чем более приближались к развязке дорог, ведущих на север, в Куту и Денпасар, и на юг, в сторону полуострова Букит, тем плотнее и медленнее становилось движение. Водители стойко переносили стихийно образовавшуюся пробку, не заливаясь клаксонами, как это было бы в Италии или Индии. Зато все пространство между рядами машин заполняли наездники скутеров — разноцветных мотороллеров, излюбленного средства передвижения небогатых балийцев и туристов из числа завсегдатаев острова. Их стайки перед светофором, регулирующим развязку, слились в настоящие потоки. Казалось чудом, что они не задевали машины, не сшибали зеркала заднего обзора и не оказывались под колесами грузовиков и автофургонов.
Впрочем, я ни разу не видел, чтобы кто-либо ехал здесь на большой скорости. Даже наши соотечественники проникаются на Бали чувством гармонии существования и не торопятся — по крайней мере, чрезмерно.
Повернув наконец на юг, мы поехали быстрее. На противоположной стороне дороги была видна бетонная стена, увенчанная колючей проволокой, которая ограждала летное поле. На нашей стороне находились мангровые заросли — нередкое зрелище на юге острова. Разлапистые корни деревьев покрывала темная вода; хотя на Бали крокодилы не водятся, я воображал, что сейчас увижу там оскаленную пасть хищной рептилии.
Мои фантазии прервал Спартак. Воспользовавшись тем, что движение на дороге вновь притормозилось, он повернулся ко мне и сообщил:
— Мы едем в Джимбаран.
— Постойте, но моя гостиница в Нуса Дуа…
— Конечно, господин Иванов, — кивнул Спартак. — Я отвезу ваши вещи в гостиницу и, если не возражаете, повешу ваши рубашки в шкаф…
Улыбка моего водителя не оставляла сомнений в том, что он говорит серьезно.
— Я должен привезти вас в «Милонгу»… Вы ведь помните этот ресторан на пляже?
Еще бы я не помнил «Милонгу»! Во время прошлой поездки я провел там самый романтический вечер на острове. Компанию мне составила одна из местных бизнес-леди, занимавшаяся продажей земельных участков. Звали ее (для европейцев) Мартой, была она изящна, умна, сексуальна и по своей натуре, хотя и не давала поводов так считать, стервозна. Ко всему прочему Марта пребывала в законном браке. Встречались мы с ней несколько раз. И поначалу она смотрела на меня холодно, при всей показной вежливости демонстративно игнорируя знаки внимания. Для нее я был чужаком, пришельцем с другой планеты, который отчего-то стал набиваться то ли в друзья, то ли в поклонники. Но когда стало ясно, что я имею серьезные экономические намерения, все изменилось. В последний вечер моего тогдашнего пребывания на острове я был приглашен в ресторанчик «Милонга», где привлекательная балийка подарила мне куртуазную беседу с глазу на глаз.