Баллада о драконе
Шрифт:
– Нет, конечно. Иду в вольный город Джакс. Для искусного подмастерья кое-какая работенка там обязательно найдется. Уверен.
Выглядел подмастерье и в самом деле справно. Широкоплечий и явно очень сильный. Он и двигался, как положено рабочему или военному человеку, ловко, уверенно. Меча, кстати, при нем не было. На поясе висел лишь обычный нож, без которого любому в дороге просто беда. Значит, и в самом деле – подмастерье.
– А почему не постоянная работа? – спросил поэт. – Я думаю, тебя
– Да только я не пойду, – ответил Райдо. – Не могу сидеть на одном месте. Вот и имя у меня… матушка как чувствовала. Знаешь такую руну?
– Конечно. Значит, так всю жизнь и рассчитываешь бродить от города к городу?
– А ты?
Вопрос застал Лютика врасплох. Он хмыкнул, почесал в затылке. Искоса взглянул на подмастерье и, наконец, выдавил:
– Ну… думаю, я просто до нее не доживу.
– Надеешься на удачу, стало быть? – уточнил Райдо.
– Чем не вариант?
Сказано это было с беспечным видом.
– Понятно, – промолвил подмастерье. – Тогда давай ужинать и ложиться спать. А одежду зашьешь завтра, прежде чем тронемся в путь. Думаю, в Джаксе будем к обеду, не позже.
Он снял с огня вертел, освободил от него тушку кролика и ловко разделил ее на две половины.
– Благодарю, ты очень любезен, – учтиво сказал Лютик.
Следующие минут пятнадцать возле костра не было произнесено ни слова. Зато раздавалось причмокивание, слышался хруст разгрызаемых костей и прочие звуки, сопутствующие трапезе мужчин, прилично оголодавших и не стесненных присутствием женщин.
После того как с едой было покончено, Лютик прилег прямо у костра. Удивительно, но ему вдруг стало совершенно плевать на то, что его модный кафтан запачкается. Хотелось только лежать на траве, смотреть в ночное, усеянное бесчисленными звездами небо, ковырять в зубах заостренной палочкой и ни о чем не думать.
Немного погодя его из этого приятного состояния вывел вопрос подмастерья:
– А что тебе нужно в вольном городе Джаксе? И каким боком это связано с живущим возле него драконом?
– Баллада, – ответил поэт.
Райдо удивился:
– Какое отношение к дракону может иметь треньканье на лютне и рифмованные слова?
– Хочу написать балладу о драконе. Их почти не осталось, между прочим.
– Баллад?
– Драконов, конечно. А такой, как в вольном городе, уживающийся с людьми, вообще один на свете. И есть люди, сумевшие подружиться с драконом. Разве это не удивительно?
– Удивительно, – подтвердил подмастерье.
– Тут должна быть история для баллады. Я в этом уверен.
– И жители Джакса запросто откроют тебе своей секрет?
– Почему бы и нет? – пожал плечами поэт. – Ведь я – известный всему миру бард. Моя баллада сделает им рекламу. А кто откажется
– Вполне вероятно.
– Реклама еще больше увеличит их доходы.
– Думаешь, они мечтают о том, чтобы ты растрезвонил на весь мир условия сделки с драконом?
– А нет?
– Это им может не понравиться. Зачем плодить конкурентов?
Лютик поморщился.
– Да нет мне до этого дела. Хочу лишь написать балладу и желаю узнать, каким образом люди заключили союз с драконом. Готов поспорить, тут не обошлось без доли романтики. Большая любовь, предательство, кипение страстей. Вот материал, для талантливого произведения.
– А если его не найдется? – спросил Райдо.
Поэт вздохнул, поудобнее подсунул под голову шапочку с пером цапли.
– Ну, тогда его и в самом деле придется придумать.
– Не проще ли это сделать уже сейчас?
– Что ты понимаешь? Для появления шедевра должна быть соблюдена проверенная временем процедура.
– Точно так, как если бы кто-то попытался выковать подкову?
– Все действия, строго по порядку.
– Кто бы мог подумать? – удивился подмастерье. – Неужели и в поэтическом ремесле все серьезно, как в любом ином?
– Еще серьезнее, – заявил трубадур.
– Спи-ка ты, братец. Необходимо восстановить силы. Они тебе в вольном городе Джаксе понадобятся. А баллада…. основания для нее найдутся. Возможно, не такие, как тебе мнится, но найдутся.
3
Пьянчужка с необьятым пузом и красной, словно натертой свеклой физиономией, вывалился из двери трактира, добрел до середины улицы и, споткнувшись, плашмя рухнул в огромную лужу. Прямо на спавшую в ней бурую свинью. Удивительное дело, но хавронья от этого даже не проснулась. Пару раз довольно хрюкнула и тут же затихла, с блаженным выражением на морде. Громко выругавшись, пьяница поерзал, устраиваясь поудобнее, и, наконец, уснул. Голова его покоилась на свиной ляжке. Во сне он блаженно улыбался.
– Трогательный союз, – пробормотал Лютик. – В вольном городе Джаксе.
Он оглянулся и увидел, как на втором этаже дома, мимо которого только что прошел, открылось окно, и из него высунулась изящная ручка с ночным горшком. Уверенное, отработанное движение, и лужа, в центре которой находился символ единения человеческой и животной природы, пополнилась.
– Ручка, – плотоядно улыбнувшись, пробормотал поэт. – Красивая. Кто бы подумал?
Он даже замедлил шаг, пытаясь измыслить способ познакомиться поближе с красоткой. Почти придумал и тут же забыл об этом, углядев впереди вывеску корчмы «Хвост дракона». Душа его устремилась к ней, а Лютик велениям души привык следовать.