Шрифт:
Перец Маркиш
Баллада о двадцати восьми
Перевод с еврейского (идиша)
Д. Бродского (1--4) и Р. Морана (5--7)
1
Над сумрачным Волоколамским шоссе
Раскинулся дуб в богатырской красе,
К нему прилетает с безвестных полян
Блуждающий ветер. Он ищет курган,
Он ищет клочок опаленной земли,
Где бились гвардейцы и где полегли.
Кто место укажет? Кто тут на часах?
Кто скажет, где славой увенчанный
Безмолвье заглохших боев на бугре...
В шинели тугой, как в дубовой коре,
Уставясь на запад, где огненный вал,
Из гроба на вахту встает генерал.
О, ветер залетный, скиталец полей,
Здесь родины слава -- склонись перед ней.
Лежат здесь герои в обнимку с землей,
Но это все прежний рубеж боевой.
Величьем приказа в просторах горя,
Гвардейцам побудку играет заря.
Здесь все на местах, продолжается бой.
Зарю не затмить пелене дымовой,
Над строем гвардейцев не властна гроза,
Гранитную мощь не проточит слеза, -
Бессмертье, рождаясь в громах грозовых,
Как стяг, осеняет друзей боевых.
Доспехи из меди с дубрав сорвала
Осенняя стынь, их раздев догола,
Чтоб на золотых коромыслах своих
Снегов натаскали для вьюг молодых
И, словно орел над изломами скал,
Бессонный, на запад глядит генерал.
Он видит: в свинцовом морозном дыму
Склонясь треуголкой к коню своему,
Плывет император под вьюгою злой,
Навеки прощаясь с российской землей,
И волоколамским снежком голубым
Поземка следы заметает за ним.
Свивается клубами пушечный дым,
Бегут батальоны под небом седым,
Копыта вминают их в мерзлый песок,
Но топит виденье железный поток
Немецких дивизий... Они наяву -
Трехглавой змеею текут на Москву.
Лежит в изобилье осеннем страна,
Земля свои злаки несет ей сполна:
Деревья несут ей роскошный свой плод,
Оружье для воинов город кует,
И каждая область, любое село
В ней мощных и доблестных множит число.
Они охраняют преддверье Москвы,
Долины, и рощи, и шелест травы.
Вот молния блещет, и рушится гром,
И свищут ветра ошалелым свинцом,
Надвинулись танки на гребень крутой
Упрямой, тяжелой железной грядой.
Орел размышляет ли долго, когда
Приметит змею у родного гнезда?
Сын станет ли мешкать, когда его мать
Голодные волки придут растерзать?
Гвардейцам ли думать о смерти в бою -
Им родина душу вручила свою.
2
Разорванной
Со скрежетом танк наезжает на труп,
Стволы его пушек клыками торчат,
И буквы "Нах Москау" на брюхе рычат.
Он лапами роет рудую листву,
Вынюхивая магистраль на Москву.
Он рушит деревья и землю грызет,
За ним и другой проползает вперед.
Вон целый табун там попер наугад, -
Как дымные факелы, избы горят,
И танки ревут, натыкаясь на рвы:
– - Москва! Где Москва? Далеко ль до Москвы?
Кленовые листья, как смерч золотой,
Кружат по равнине, огнем залитой,
Нагие березы срываются с мест
И мечутся, как привиденья, окрест,
И ветер гудит средь бугров и яруг, -
Не пахнет ли здесь чертовщиной вокруг?
То роща катится в овраг кувырком,
То вдруг погрозится бугор кулаком,
То речка студеною саблей блеснет,
Дорогу, как молния, перечеркнет.
Равнина то вкривь повернется, то вкось,
А может, им сбиться с пути довелось?
"Двухверстку! Скорее! Дорога верна -
Она пролегла до Москвы, как струна".
Сквозь дымы пожаров, сквозь стоны и плач,
И в собственном танке проносится вскачь
Приказ, заключенный в сургучный пакет,
За ним бутафория едет вослед.
Мундиры, шинели по рангам лежат.
"Когда ж долгожданный московский парад?"
"Когда на бортах заблистают кресты?"
И череп, к биноклю прильнув, с высоты
Округу в глазницы вбирает до дна,
Но нет, ниоткуда Москва не видна.
Лишь ветер да вьюга до края земли...
Урочные сроки пришли и прошли...
От злобы уж лопается барабан.
Соскучившись, тянутся в тусклый туман
Тромбоны, висящие вниз головой,
Но ветер вбивает им кляп снеговой.
"Где хриплые марши разбойничьих орд,
Ворвавшихся с воем на площадь Конкорд?
Что медлят секиры в руках палачей,
Казнивших в застенках варшавских ночей?
Где пламя, бурлившее по площадям,
Сжиравшее храмы твои, Роттердам?"
"Ты, череп, видать, заплутал средь дорог,
Могилу ты ищешь? К ней путь недалек!
Тебе ее рыли гвардейским мечом
На Волоколамском шоссе ледяном, -
Увенчаны блеском полуночных звезд,
Кремлевские башни вступают на пост".
3
Гвардейцы, воители русской земли,
Дозором в траншее глухой залегли.
Их шлемы подобны стальным куполам,
Шинели -- туман по осенним полям,