Баллада о кулаке (сборник)
Шрифт:
Однако у Бао создалось впечатление, что мальчишка «перепутал» свитки отнюдь не случайно, а желая полюбоваться результатом.
И полюбовался.
Маленький Архат тем временем извлек из рукава бумагу, заверенную подписью Яньло, и положил ее на столик перед судьей.
— Понятно, — кивнул судья. — Ну и третий вопрос: там, в шкатулке, было не два свитка, а три. Один — чистое «разрешение» с печатью и подписью Чжоу-вана, второй — грамота Владыки Преисподней; и третий — составленный тайнописью или на никому не известном языке. Где он?
— У законного владельца, — нахально сообщил мальчик. — Этот подлец-птицелов
— Значит, его написал ты. — Это был не вопрос, а утверждение. — И что же в нем?
— Вы не поймете, судья, — очень серьезно и тихо произнес Маленький Архат. — Прошу вас, не обижайтесь. Я был бы рад все объяснить вам, но в языке Чжунго еще просто нет таких слов. И не будет в ближайшие пятьсот лет... Итак, это все, что вы хотели узнать?
— Да, все или почти все. Ты — Маленький Архат, бежавший из обители у горы Сун. Тебя послал ко мне Змееныш Цай. И ты далеко не мальчик.
Маленький Архат долго и с нескрываемым интересом смотрел на судью Бао, но теперь к этому интересу вместо насмешливой иронии была примешана немалая толика уважения.
— Я недооценил вас, судья. Возможно, я не прав, и вы сумеете понять изрядную часть того, для чего здесь еще не придумали слов. Но об этом — после. А сейчас слушайте то, ради чего я бежал из Шаолиня.
Рассказ мальчишки был недолгим, и выездной следователь оценил умение собеседника выделять только существенные факты и связи между ними, опуская ненужные подробности и отметая любые личные эмоции.
«Такого бы — да к нам, в судейский приказ», — мелькнула мысль.
Когда Маленький Архат закончил, оба некоторое время молчали. Потом мальчишка стряхнул с себя задумчивость и потянулся за очередным яблоком, рукавом зацепив при этом свиток, который не замедлил свалиться со стола.
Неожиданно свиток сам собой развернулся и замерцал голубоватым светом.
— Это еще что?! — Мальчишка на всякий случай отодвинулся подальше, однако ничего страшного не случилось. Свиток померцал-померцал и погас, снова свернувшись в трубку.
Маленький Архат опасливо потрогал свиток ногой, затем, убедившись, что тот никак не реагирует, поднял его и развернул, присев на край кровати. А судья Бао поспешил заглянуть в бумагу через плечо мальчишки.
Подпись и личная печать Владыки Янь-вана были на месте, однако текст свитка полностью изменился.
Это было официальное приглашение. Судья Бао Лунтан, отшельник Лань Даосин и юный монах по прозвищу Маленький Архат приглашались на День Рождения Владыки Преисподней князя Янь-вана! По этому поводу в аду объявлялся всеобщий праздник с суточной амнистией для грешников; а состояться все это торжество должно было в ближайшую ночь, то есть через несколько часов.
— Здорово! — искренне восхитился Маленький Архат. — В ад, да еще и на именины к Владыке! Как на Яньванские именины испекли мы... только как мы туда попадем?
— Очень просто. Спать ляжем. — И судье Бао доставило истинное удовольствие то растерянное выражение, которое возникло на физиономии Маленького Архата после этих слов.
Судья крепко держал Маленького Архата за руку, иначе мальчишка наверняка затерялся бы в этом поистине адском столпотворении —
И то сказать — поглядеть было на что!
Они оказались сразу в присутственной зале дворца Сэньло, которую выездной следователь помнил пустой и гулкой, погруженной в зловещий сумрак. Сейчас же повсюду — на стенах, на потолке и прямо в воздухе — сияли разноцветные огни, играя бликами на полированном дереве стенных панелей, и эта иллюминация никак не соответствовала представлениям судьи и мальчишки о торжестве в Преисподней.
Зато публика подобралась соответствующая: буланы канцелярий, бесовки-письмоводительницы, черти на побегушках, мохнатые лоча и белесые якши, духи всех видов и рангов — по случаю праздника вырядившись кто во что горазд, они щеголяли друг перед другом пышностью одеяний, раззолоченными и посеребренными рогами-когтями, искусно заплетенными в косички гривами (у кого было, что заплетать); по полу шуршали чешуйчатые хвосты с гравировкой на каждой чешуйке, а обладатели хвостов попушистее, особенно дамы, грациозно подметали ими паркет; сверкали острозубые улыбки, демоны церемонно раскланивались, встречая знакомых, спеша обменяться любезностями и новостями...
На возвышении восседал вполне человеческого вида сказитель, до самых хитро прищуренных глазок заросший седеющей бородой. Корявые пальцы перебирали струны цина — Маленький Архат сразу оценил мастерство бородатого, — а рядом стояла изрядных размеров чаша с жасминной настойкой (край чаши почему-то был обгрызен), к которой певец прикладывался в перерывах между песнями.
— Я пил из Чаши Бытия... — донеслось до судьи и мальчишки.
Они протолкались поближе.
— Кто это? — поинтересовался судья Бао у случайно оказавшегося рядом тигроглавого булана, предварительно приветствовав коллегу.
— Как, разве вы не знаете, коллега? Это известный поэт эпохи Сун, отшельник Жэнь Лю-кин. Ему уже пора уходить на новое перерождение, но по личной просьбе Владыки он согласился ненадолго задержаться, дабы порадовать гостей своим искусством. Вам нравится?
— О, да! — одновременно ответили судья и Маленький Архат.
Наверное, они бы еще долго слушали то безудержно веселые, то щемяще-грустные песни отшельника Жэня, но тут рядом объявился Владыка Восточного Пика.
— А, вот вы где! Князь Янь-ван уже заждался, идемте скорее. — И потащил обоих через толпу гостей в дальний конец залы, где девять ступеней вели к высокому креслу, вырезанному из цельной глыбы розовой яшмы. На нем и восседал величественный, как никогда, Владыка Преисподней.
Приветствия, поздравления, поклоны — это длилось достаточно долго и утомило всех, включая и самого Янь-вана, но воистину: «Храбрость без ритуала — дерзость, а мудрость без ритуала — самонадеянность!»
Маленький Архат вел себя вполне достойно и на радость судье не учинял никаких выходок; понимал — не время и не место.
Затем судья Бао преподнес Владыке свою печать, с которой при, мягко говоря, необычных обстоятельствах и началось их знакомство (в связи с новым титулом и рангом судье должны были выдать другую печать, кроме того, подарок-то делался во сне, что ни говори!).