Баллада о змеях и певчих птицах

Коллинз Сьюзен

Кориолан вспомнил о бабушкиных розах, которые все еще ценились в Капитолии. Старуха неутомимо выращивала их в садике на крыше пентхауса – и на свежем воздухе, и в небольшой теплице с солнечным обогревом. Она раздавала свои розы скупо, словно бриллианты, поэтому Кориолану пришлось изрядно потрудиться, чтобы добыть эту красавицу. «Мне нужно установить с нею связь. Как ты всегда говоришь, твои розы открывают любые двери». Мадам-Бабушка согласилась, что было лишним свидетельством того, насколько ее тревожила создавшаяся ситуация.

С Жатвы прошло два дня. В городе держалась томительная жара, и, хотя едва рассвело, на вокзале уже начало припекать. Кориолан понимал, что на широкой пустой платформе

он привлекает к себе лишнее внимание, однако боялся пропустить поезд. Рем Дулиттл, сосед снизу, учившийся на распорядителя Игр, сообщил, что трибутов привезут в среду. Рем недавно закончил Университет, и его семья приложила все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы он получил оплачиваемую должность, которая станет ступенькой на пути к успешной карьере. Кориолан мог бы навести справки в Академии, но опасался, что на подобную инициативу посмотрят косо. Никаких правил для менторов пока не существовало, и он предполагал, что большинство его одноклассников, скорее всего, встретятся со своими трибутами под наблюдением учителей на следующий день.

Миновал час, другой, а поезд все не ехал. Сквозь стеклянную крышу вокзала солнце жарило вовсю. Кориолан обливался потом, величавая роза начала смиренно никнуть. Он уже сомневался, что идея встретить трибута на перроне была удачной. Обычная девушка наверняка бы обрадовалась, однако Люси Грей Бэйрд – совсем иное дело. Кориолан вздрогнул, вспомнив подробности Жатвы в Дистрикте-12: дерзкое выступление Люси Грей после оплеухи мэра, змею, сунутую за шиворот рыжеволосой… Разумеется, никто не знал, ядовита змея или нет, но ведь это первое, что приходит на ум, не так ли? Ему стало жутко. И вот Кориолан стоит посреди перрона в форме Академии, с розой в руке, как влюбленный школьник, и надеется, что она… На что он вообще надеется? На ее симпатию? На доверие? На то, что она не убьет его при первом же случае?

Без взаимопонимания им не обойтись. Вчера Сатирия провела собрание менторов, на котором им выдали первое задание. Прежде трибутов отправляли на арену сразу после прибытия в Капитолий, однако в связи с привлечением учеников Академии регламент мероприятия изменился. Распорядители решили выделить каждому ментору пять минут на интервью с трибутом, чтобы представить участников Игр Панему в прямом эфире. Если у зрителей будет за кого болеть, интерес к просмотру Голодных игр может вырасти. Если все пройдет удачно, им выделят лучшее эфирное время, и менторы смогут даже комментировать действия трибутов на Играх. Кориолан понимал, что обязан сделать свои пять минут гвоздем программы.

Прошел еще час, и Кориолан уже собрался махнуть рукой на свою затею, как вдруг в тоннеле гулко прозвучал свисток поезда. В первые месяцы войны свисток означал возвращение отца с поля битвы. Будучи промышленным магнатом, отец полагал, что служба укрепит его позиции в семейном бизнесе. Превосходное стратегическое чутье, стальные нервы и властный характер помогли ему быстро подняться по служебной лестнице. Желая публично продемонстрировать приверженность делу Капитолия, семейство Сноу, в том числе и наряженный в бархатный костюмчик Кориолан, каждый раз встречало героя на вокзале. Однажды поезд вернулся без него – пуля мятежника нашла свою цель. Теперь все в Капитолии напоминало Кориолану об ужасном событии, причем особенно тяжело ему приходилось на вокзале. Вряд ли он по-настоящему любил этого сурового, малознакомого человека, но определенно нуждался в его защите. Смерть отца принесла страх и чувство беспомощности, от которых Кориолан так и не избавился.

Поезд со свистом вылетел на перрон и остановился. Состав был короткий – локомотив и пара вагонов. Кориолан надеялся увидеть своего трибута в окне и вдруг понял, что вагоны вовсе не пассажирские,

а грузовые. Их содержимое надежно защищали старомодные висячие замки на массивных цепях.

«Не тот поезд, – подумал Кориолан. – Можно идти домой».

Внезапно из ближайшего вагона раздался человеческий крик.

Кориолан ожидал, что сейчас набегут миротворцы, но те не спешили. Минут через двадцать подошло несколько солдат. Один из них переговорил с невидимым машинистом, и тот выбросил из окна связку ключей. Миротворец неторопливо прогулялся к первому вагону, перебрал все ключи, выбрал нужный, вставил в замок и повернул. Цепи упали, и он сдвинул тяжелую дверь в сторону, достал дубинку и постучал по стенке.

– Выходим, ребята, приехали!

В проеме возник высокий темнокожий юноша в залатанной холщовой одежде – трибут Клеменсии из Дистрикта-11, поджарый, зато мускулистый. Надрывно кашляя, вслед за ним показалась такая же смуглая девушка, только худая как скелет. Оба босиком, со скованными впереди руками. До земли было футов пять, и они присели на краю вагона, прежде чем неуклюже спрыгнуть на платформу. Хрупкая бледная девочка в полосатом платье и красном шарфике подползла к дверям и замерла, не зная, как спуститься. Миротворец грубо ее дернул, и она упала, едва успев выставить перед собой руки. Затем он заглянул в вагон, вытащил из него мальчика лет десяти на вид, которому, конечно, никак не могло быть меньше двенадцати, и тоже выволок на перрон.

На Кориолана повеяло затхлым, тяжелым духом. Трибутов привезли в вагоне для скота, вдобавок еще и нечищеном. Кормили ли их? Давали ли подышать свежим воздухом? Или так и держали впроголодь и взаперти? Хотя ему доводилось видеть трибутов на экране, к встрече с ними во плоти он оказался не готов, и его захлестнула волна жалости и отвращения. Они и в самом деле были существами из другого мира. Из мира, полного отчаяния и жестокости.

Миротворцы перешли ко второму вагону и открыли замок. За дверью уже ждал Джессап, юноша из Дистрикта-12, и щурился на ярко освещенный вокзал. Кориолан вздрогнул и собрался с духом. Сейчас он увидит ее. Джессап грузно спрыгнул на перрон и повернулся к вагону.

Люси Грей Бэйрд вышла, заслоняя скованными руками глаза, пока не привыкла к свету. Джессап вытянул руки, разведя их насколько позволяла цепь, и девушка упала ему навстречу. Джессап поймал ее за талию и поставил на землю на удивление грациозно. Она благодарно похлопала его по плечу и запрокинула голову, наслаждаясь солнечным светом. Тем временем ее пальцы заботливо перебирали локоны, избавляясь от забившейся в них соломы.

Кориолан ненадолго отвлекся на миротворцев, которые выкрикивали угрозы, стоя у открытого вагона. Когда он повернулся к Люси Грей, она смотрела на него в упор. Кориолан вздрогнул, потом сообразил: на перроне он был единственным штатским. Солдаты ругались, подсаживая одного из своих в вагон, чтобы вытащить несговорчивых трибутов.

Сейчас или никогда!

Кориолан подошел к Люси Грей, протянул ей розу и слегка кивнул.

– Добро пожаловать в Капитолий, – проговорил он. После стольких часов молчания в голосе появилась хрипотца, и Кориолан надеялся, что это придаст ему зрелости.

Девушка смерила его оценивающим взглядом. Кориолан боялся, что она либо уйдет, либо посмеется над ним. Не случилось ни того, ни другого. Она потянулась к цветку и осторожно оторвала лепесток.

– Когда я была маленькой, меня купали в пахте и розовых лепестках, – непринужденно сообщила Люси. Несмотря на неприглядность ее нынешних обстоятельств, ей хотелось верить. Девушка провела пальцем по матовой поверхности лепестка, положила его в рот и закрыла глаза, наслаждаясь вкусом. – Чудесно! Только сказки на ночь не хватает.