Бальмануг. (не) Баронесса
Шрифт:
Помогли, как ни странно, жильцы-голины. В очередной раз, когда они заказали пресные и большие "шитеровские" пескарины, одному из парней досталась котлета с перцем. Видимо, на кухне перепутали в запарке. Здоровенный лысый парень глотнул котлету без возражений и радостно сообщил, что это как "гхышры". Была у голинов такая полугадальная примета "гхышры", как кое-как объяснил молодой голин на вопрос Хелен: кто за общей трапезой из котла с варевом зачерпнет ложкой "гхыш" – ядреный клубень наподобие хрена, с которым вместо специй варят свои похлебки
И теперь, он, Торк, счастливчик, заверял радостный громила, которому попалась перченая котлета. Мол, наверняка это воля и знак духов, значит, он скоро найдет отличную работу.
В чем счастье выловить из кастрюли с супом вместо того же куска мяса вареный хрен, который, наверное, еще и не съедобный, по крайней мере на человеческий вкус, Хелен не понимала. Как не понимала пока и многого другого из обычаев инорасников, которых стала понемногу изучать. Тем не менее она объявила о запуске "гадальных пескинов, в которых написано с чем именно будет счастье", с помощью которых хотела поднять интерес именно к их булками из "Синего пескаря". И всего-то сложностей и затрат – написать кучу записок, которые бы вкладывали в бумажную упаковку.
"У тебя всё получится!", "Скоро встретишь старого знакомого", "Сегодня хороший день!", "Скоро вернут старый долг" и другие ничего особо незначащие, но позитивные записки Хелен с Шелли красивым почерком пачками писали весь вечер в комнате "баронессочки". Шелли даже второй стул принесла и втиснула в маленькую комнатку постоялицы. Устроили временно здесь свой кабинет, не в столовой же в открытую писать "пророчества".
– И люди будут в это верить? – недоумевающе спрашивала шитера, откладывая очередную записку.
Писала она гораздо медленнее Хелен, хотя очень старалась выводить красивые буквы Огертского языка.
– Конечно, будут! Мы, люди, любим во что-нибудь верить. Особенно в хорошее, – отвечала Хелен. – Надежда, как известно, умирает последней.
Ее же надежда вернуться домой истончалась с каждым днем. Память упорно скрывала, что случилось в последний день жизни Елены в родном мире. И не было ни одной толковой мысли, как она оказалась в чужом теле. Да, пусть чуть моложе и утонченнее, но это ведь чужое тело! В котором Елена до сих пор порой ощущала себя оккупанткой. Это чужой мир! А она так хочет вернуться домой! Молчала память и о странностях, что замечала несколько раз в себе Хелен: некоторые периоды или события, которые точно были в жизни прошлой баронессы, никак не удавалось вспомнить. И это тоже не могло не волновать.
Но девушка откинула печальные мысли и продолжила выводить буквы с хорошими пожеланиями для других людей. Рынок фастфуда столицы Огерта сам себя не завоюет. Как говорится: делу время, а нытью час. Да и то, этот час на нытье когда-нибудь потом, в отдаленном будущем, можно выделить. Когда ее новая жизнь здесь будет уже обустроена.
–
– Главное, задать человеку цель. И стимул думать о чем-то. А всё остальное он притянет сам в свою жизнь, если будет постоянно об этом думать. Или сам допридумает объяснение любому происходящему событию. Или просто забудет, и тогда вообще никаких претензий к нашим запискам не будет, – отвечала Хелен, не прекращая работы.
Шелли замерла, уставившись на человечку.
– Так это... это такая ваша человеческая магия? – выдохнула она с каким-то волнением. – Вы можете менять ход своей жизни?
Хелен тоже отвлеклась на такую странную мысль. Отложила стило, задумалась.
– Хм, ход жизни? Наверное, да. Если человек чего-то очень хочет или надумал, то жизнь его рано или поздно приведет к загаданному...
Жаль только, что это вряд ли сработает с возвратом в ее родной мир, за малым не вздохнула Хелен. Возможно, для путешествий меж мирами силы лишь ее желания будет недостаточно.
– Ну, или к чему-то другому, но тоже хорошему, – убежденно сказала Хелен, больше саму себя заверяя в таком позитиве.
– А разве у вас не так? – спросила она у Шелли, которая со стилом в руках всё еще таращилась на нее.
– Нет! На ход наших жизней влияют наши предки, которые присматривают за своими потомками, – объясняла шитера.
– Так что, в шитеровские пескарины гадальные записки вкладывать не будем? – уточнила человечка.
Недоуменный взгляд шитеры был ей ответом.
– И что, вы даже не можете попросить предков подыграть вам при необходимости? – удивлялась Хелен. – Попросить их о том, что вы хотите?
– Отвлекать их от важных дел своими мелкими просьбами? – шитера тоже удивилась.
– А какие у уже отдыхающих на том свете предков могут быть еще важные дела, как не присматривать за своими потомками? – не понимала человечка. – И если потомок просит что-то конкретное, очень ему нужное для счастья, то почему бы не помочь?
Шелли хлопала густыми ресницами, молча глядя на баронесску.
– А что нужное можно попросить? – спустя какое-то время спросила шитера, кое-как собравшись с мыслями.
– Ну... например, ты ведь хотела интересную жизнь? И путешествия? Можешь попросить их в своей жизни, – предположила Хелен, пожимая плечами.
– Да-а?
– Хотя... Слушай! А ведь ты уже путешествовала! Вы же приехали в человеческий город из своего Адиная.
– Так распорядились предки. – Почему-то напряглась шитера, словно не хотела вспоминать что-то из прошлого.
– Но здесь, в столице... в гостинице разве не полно для тебя интересностей? Кого здесь только нет! Люди, дверги, верталы, голины и другие! И вот, ты даже новое блюдо ввела в меню столицы человеческого королевства! – не сдавалась Хелен и придумывала новые объяснения.