Баловни судьбы
Шрифт:
Неудачный день. На редкость неудачный, потерянный день. Завтра надо быть с ними построже: им же лучше, когда они чем-нибудь заняты. Он глубоко затянулся, задержал дым и двумя тонкими струйками выпустил его через нос. Пора идти. Конечно, скоро шесть. Нужно ведь еще и отдохнуть, поиграть с малышкой, поговорить с Уллой. Выпить бутылочку холодного пива, если осталось еще в холодильнике, посидеть полчасика на лужайке, а потом принять душ и надеть последнюю чистую рубашку.
— Какого черта ты здесь прохлаждаешься? А я тебя везде ищу.
Бьёрн, маленький, плотный, со слипшимися от пота волосами, стоял перед ним,
— Чего ты здесь торчишь?
Как будто в том, чтобы выкурить сигарету после рабочего дня, было что-то предосудительное.
— Право, сам не знаю, как раз собирался уходить.
— Ну, так можешь не торопиться: у нас сейчас собрание, вот!
— Собрание? Прямо сейчас?
— Внеочередное, — ухмыльнулся Бьёрн. — Идешь?
Все уже сидели за длинным столом и, видимо, давно его ждали. Макс. Сусанна с узким лицом и длинными светлыми волосами. Йохан. Лиза. Даже практикант Вилли сидел вместе со всеми, тщетно пытаясь разместить под столом свои длинные ноги.
— Я нашел его в мастерской, он там медитировал.
— Полезное занятие, — сказал Йохан, — очищает душу.
Все ждали в ответ веселой шутки, но ничего подходящего ему в голову не пришло, и он только улыбнулся, застенчиво и дружелюбно.
— Аннерс такая чистая душа, что ему нет нужды в чем-то каяться, — сказала Лиза.
Все дружно рассмеялись, добродушно и чуть свысока, точно потрепали его по плечу. Так треплют по шее преданную, старую, беззубую собаку.
— Жарко, — пробормотал он только для того, чтобы что-нибудь сказать, и занял место между Лизой и практикантом.
— Просто удивительно, до чего люди могут домедитироваться, — заметил Йохан, и все опять беззлобно рассмеялись. Обычно так смеются над самым безответным в компании.
«Умей давать сдачи, Аннерс, — говорили ему в детстве братья. — Умей давать сдачи».
— Ну что ж, приступим, — открыл собрание Макс. — Я думаю, мы быстро управимся. Правда, сегодня мы не в полном составе, но я звонил Айлеру, и он сообщил мне свое мнение, а Карстен, как вы знаете, в отпуске — и с ним не связаться. К тому же вряд ли стоит придавать этому слишком большое значение. Мне кажется, у нас не будет разногласий. — Он пустил по кругу пачку сигарет и продолжал: — Все вы, конечно, помните, какой спектакль они устроили перед самыми каникулами, как с цепи сорвались.
И точно, в то воскресенье ребята вдруг словно взбесились. Кидались чем попало, побили стекла, и, чтобы привести их в чувство, всем сотрудникам пришлось буквально воевать с каждым из них.
— И вы наверняка помните, что, как потом выяснилось, они разбили и проигрыватель, и магнитофон. Мы тогда решили: пусть ребята оплатят половину стоимости нового проигрывателя из своих карманных денег. Мы сообщили им свое решение, и, судя по всему, они с ним согласились. С тех пор прошло два месяца, история старая, уже и каникулы кончились, и... в общем... пожалуй, мы тогда чересчур погорячились и приняли не совсем справедливое решение. Конечно, ребятам этих вещей очень не хватает, а денег они, разумеется, не наскребли, что, впрочем, мы и должны были предвидеть. Клэс с Микаэлем сегодня после обеда подошли ко мне и очень вежливо поинтересовались, нельзя ли отменить решение о выплате долга и просто купить им проигрыватель. Я считаю, в этом нет ничего
Йохан потер нос. Обычно в таких случаях он первым высказывал свое мнение, за ним — Сусанна, и, если они поддерживали Макса, дело было решено, остальные лишь согласно кивали, и сразу же начиналось обсуждение следующего вопроса. Йохан по-прежнему потирал нос, Бьёрн, чтобы остыть, тряс ворот футболки. Сусанна тайком поглядывала на часы и, вероятно, думала о том, что пора готовиться к вечеру. А практикант Вилли, отчаявшись устроить ноги под столом, уселся боком и вытянул их перед собой. Как всегда, над головой Макса — фламинго на зеленом фоне, изогнувшие над водой свои изящные шеи. Лиза тихонечко подтолкнула Аннерса, и он машинально потянулся за сигаретами, которых ей самой было не достать.
Йохан открыл рот. Губы его, казалось, постоянно кривились в презрительной усмешке. Однажды они устроили Маскарад, и Йохан нарядился аристократом, надел пудреный парик и кружевные манжеты. Впечатление было такое, будто ему всегда именно так и следует одеваться. Улла, естественно не пропускавшая их праздничных вечеров, хотя более трудной работе в интернате предпочла преподавание в обычной поселковой школе, в тот раз была в костюме цыганки и весело развлекалась с Йоханом. А он потом подарил ей косынку.
Йохан открыл рот.
— Что касается меня, я — «за», — сказал он. — Пусть у них снова будет эта ужасная аппаратура и пусть крутят на ней свою дикую музыку.
Сусанна улыбнулась:
— Ты просто не понимаешь их музыки, она вовсе не такая дикая. Я тоже «за», пусть у них будут магнитофон и проигрыватель.
Лиза кивнула. Бьёрн кивнул, надул щеки, сказал: «Уф!» — и дернул ворот футболки.
— Ну что ж, — взмахнул рукой Макс, — значит, все согласны? Вот и отлично!
— Нет, — услышал он вдруг свой собственный голос, — нет, я с вами не согласен. Я... Я совершенно не согласен!
— Совершенно не согласен?
Макс, подавшись вперед, облокотился на стол и иронически поднял бровь:
— Занятно. Что ж, послушаем твои возражения.
— Я считаю, что мы совершаем ошибку.
— Что ты имеешь в виду?
С едва заметным нетерпением: дескать, на какие пустяки приходится тратить время.
Да, так что он имел в виду? Озлобленность ребят, их потребность кого-то или что-то уважать. То, как эффектно брошенный ключ зажигания летит к ним в руки, и еще почему-то свою собственную уступчивость.
— Мы совершаем ошибку, — повторил он. — Мы не имеем права ни с того ни с сего взять да отменить свое решение. Ведь посчитать людей неспособными выполнить вполне умеренные требования — значит отказать им в уважении. Какая польза в том, чтобы давать им все, чего они только пожелают. Вещей-то им всегда хватало. Тут не игрушки нужны, а что-то другое.
— Что «другое»?
— Мне кажется, на самом деле они нуждаются не столько в этом проигрывателе, сколько в том, чтобы уважать нас.
Йохан еще сильнее скривил рот: