Балтиморская матрёшка
Шрифт:
— Не ори, дурак! — зашипел Лис. И судя по лицу Пацака, ему прилетело и по второй коленке. — И вилку положи! Сказано же! Проголодался он… Мелкий, как хомячок, а жрет, как беременная слониха…
Туз тоже положил вилку, так и не притронувшись к еде.
— Ребят?
А вот Батый уже все понял. Переложил свою порцию к Лису на тарелку и на меня смотрит:
— Я схожу за добавкой?
Если еда по фрагам, то Батыю положен хоть запеченный целиком мамонт.
— Обязательно. Только подожди, пусть Перископ уплывет.
—
На нас тоже поглядывают. Наш столик притягивает и носы, и взгляды. Пять порций нормальной еды — посреди столиков с овсянкой и жидким чаем.
— Не так, — сказал я. — Для начала Бюргу и Тигре.
Подкормим заводил, а уж они сами всех остальных выстроят так, чтобы с нами любезничали…
И с нами любезничали. Правда, до Кеши не добрались. Народ гудел от другого — плакаты!
Оказалось, что стекла в нишах, которые вроде бы для плакатов, — не совсем под плакаты предназначены…
Если прижаться к стеклу, и закрыться руками, чтобы не мешал свет от ламп в нашем коридоре, то можно разглядеть, что за стеклами не доска или стена, а…
Это окна. Только с той стороны очень темно. Поэтому и видно нормально только в одну сторону — если смотреть оттуда. С той стороны наш коридор как освещенная сцена. А вот нам зрителей не видно.
Но иногда и по ту сторону можно что–то заметить. Какое–то светлое пятно.
У Батыя, впрочем, повторить эксперимент не получилось:
— Там ничего нет. За стеклом что–то плотное, задняя крышка стенда или стена.
— Нет, — покачал головой Туз. — Просто окна разные, и свет бывает не за всеми. Надо попасть так, чтобы в это время там светилась хоть какая–то лампа… Тогда можно кое–что разглядеть…
— Там огромный ангар, — сказал Пацак. — Такой большой, что ни дальней стены не видно, ни потолка…
— Это на глубине метров в сто? — хмыкнул Лис. — Ангар, у которого потолка не видно?
— Если это ангар… — глухо пробормотал Туз. — Говорят, там вообще потолка нету…
— Ни стен, ни потолка, — сказал Пацак. — И пол не ровный, а с подъемом. Не бетон там, а земля и что–то вроде травы. А вдали — холмы. А главное, в небе…
— Две луны… — пробормотал Туз. — И двигаются быстрее, чем наша луна…
— Лампы на потолке? — осторожно и мягко предположил Батый.
— Перестань сюсюкать, как с даунами! — взорвался Туз. — Лампы, ага! Движущиеся по потолку! На рельсиках? Планетарий, типа? Подземный?! Здесь?!
— Брось, Туз, — сказал Лис. — Прожектора какие–нибудь, или их отражения. Какую–нибудь технику проверяют, или еще что–то… Передвигают ее, вот и меняется…
— Ага! И кто и зачем эту технику ворочает туда–сюда?!
— Возможно, там депо какой–нибудь одноколейки, ведущей отсюда в Москву? Или к какому–нибудь удаленному запасному выходу…
—
— А Сова говорит, — сказал Пацак, — что какие–то тени там видел. Силуэты… Похожи на людей, только ростом раза в полтора больше…
Когда дали отбой, и остались только темнота и голоса, Пацак пробормотал:
— У меня такое чувство, что мы погружаемся куда–то… В какой–то ад проваливаемся…
— Если всему этому верить, — заметил я.
— Они не врут, — сказал Туз.
— Только не надо сходить с ума.
— Но они не врут! — воскликнул Пацак. — Мессир, это же правда! Я сам…
— Не надо. Сходить. С ума, — медленно повторил я. — Они думают, что не врут.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Туз. — Им все кажется? Но я сам, когда гляжу на эти стекла… А особенно когда к психологу… Там, в коридорах…
— Но когда ты возвращаешься в наш коридор, ты ведь понимаешь, что это все были пустые страхи?
— А я видел! — вдруг сказал Пацак. — Честно, видел! Только не хотел вам говорить, потому что вы… Особенно ты, Лис, и Мессир…
— Перестань сам себя накачивать, Пацак! — рявкнул Лис. — Мало ли, что тебе от страха показалось… У страха глаза велики.
— И мне показалось? — спросил Туз. — И всем им?
— Если кому–то и показалось, не могло же одно и то же привидеться всем? — задумчиво проговорил Батый. — В таком случае…
Вот это мне уже решительно не понравилось.
— Вот что! — сказал я. — Сегодня у Лиса будет шаббат. А басню с моралью расскажу я.
— И о чем? — хмыкнул Туз. — О черном диске? Или о багряной флешке?
— Об острове Броди.
— Это где? — спросил Пацак.
— Это такой маленький островок в теплых морях. На нем живет человек сто туземцев, и когда–то это были самые счастливые люди на земле. Они ловили рыбу, собирали кокосы, разводили детей и тихо радовались жизни. И самым ужасным, что могло произойти на острове, были рассказы старой бабки про то, как много лет назад один рыбак пропал в море. А еще раньше, когда–то совсем уж давным–давно, два охотника повздорили из–за красотки, и один пырнул другого мачете. А так на острове царят мир, счастье и спокойствие, сущий рай… Царили. Пока однажды на остров не явился человек, который одним махом обратил это рай в ад.
— Кто? — шепнул Пацак дрогнувшим голосом.
— Ну, выглядел он как обычный торговец.
— Ничего себе… — поежился Пацак. Должно быть, живо представил, сколько обычных с виду торговцев он встречал в своей жизни. — И что он сделал?..
— О, это был действительно страшный человек. Он сделал такое…
— Ну что, Мессир?
Я тяжело вздохнул.
— Однажды он привез на остров телевизор.
— Телевизор?.. — кажется, от разочарования Пацак даже приподнялся на кровати, скрипнули пружины. — А при чем тут телевизор–то?