Балтийцы сражаются
Шрифт:
– Я не могу оставлять их с такими укреплениями на фланге армии, - сказал он.
– Да и флоту, полагаю, финны на островах мешают.
Конечно, эти острова, находясь в руках противника, резко ухудшали положение "на приморском фланге Ленинградского фронта. Это был плацдарм, откуда совершались огневые налеты на Сескарский плес и основной фарватер между островом Лавенсари и Кронштадтом. Вражеские батареи существенно мешали проходу кораблей и в Выборгский залив, где нам предстояло оказывать содействие наступающим войскам.
Я вспоминаю другую беседу с командующим
– Сейчас нам надо штурмовать Выборг. А что будем делать с островами Бьёркского архипелага? Я не задумываясь ответил:
– Острова нужно брать. По вашему решению мы с весны готовили две стрелковые дивизии для высадки десанта. Теперь наступило время их использовать.
Говоров покачал головой:
– К сожалению, эти дивизии будут заняты.
Я напомнил, что флот десантных войск не имеет, кроме одной отдельной бригады морской пехоты.
– Что имели, все передали фронту... Вы, Леонид Александрович, хорошо это знаете. Флот же ни Бьёрке, ни острова Выборгского залива без пехоты взять не сможет.
– У вас есть авиация. Ее мы больше не используем. Есть железнодорожная артиллерия, она может помогать огнем. Есть бригада морской пехоты. Наконец, на кораблях у вас замечательные люди...
– Все это верно, Леонид Александрович, но острова архипелага сильно укреплены. В финскую войну с батареями Бьёрке мы боролись, используя артиллерию линейных кораблей и всю мощь нашей бомбардировочной авиации, а результаты были плачевными. Это точечные цели, поражение которых требует значительных средств и времени...
– Так ищите слабое место, ищите звено, где вас ждет успех. И не затягивайте, - заключил командующий.
– После этой операции сразу же встанет вопрос об освобождении островов Выборгского залива.
Нужно было немедленно приступать к выполнению приказа. Мы вызвали командиров соединений на Военный совет и уточнили наши возможности. Началась практическая подготовка к решению задачи. Были тщательно изучены все данные об обороне противника на островах, их топография, условия высадки людей и техники. 260-й бригаде морской пехоты было приказано срочно перебазироваться в район Хумалиоки (залив Олалахт), а после освобождения побережья войсками фронта - в Койвисто, в район, максимально приближенный к островам Бьёркского архипелага.
Одна из основных трудностей была связана с необходимостью сосредоточить высадочные средства в Бьёркезунде, в то время как противник своими батареями на самом острове Бьёрке пока прочно прикрывал узкий вход в этот пролив.
В короткие светлые ночи, прикрываясь дымовыми завесами, нам удалось перебазировать в Хумалиоки несколько десантных тендеров, морских бронекатеров, катеров-дымзавесчиков, а на автомашинах перебросить по берегу батальон морской пехоты.
Оставался открытым главный вопрос: куда высаживаться?
Самую сильную оборону противник создал в южной и юго-восточной частях острова. Здесь располагались основная часть войск, укрытые
Я спросил Ралля, как он смотрит на разведку боем острова Пиисари. Этот остров, самый северный в архипелаге, расположенный ближе к финскому побережью, занимает тыловое положение. Наверное, там и оборона слабее, и войск меньше.
Юрий Федорович оживился:
– Неплохая идея! Удар в тыл вражеской обороны всего архипелага, а потом с тыла же удар на Тиуринсари. И знаете, с Бьёрке финнам придется самим уйти...
Мнение Юрия Федоровича было для меня всегда ценно. Я привык прислушиваться к его умным советам еще тогда, когда он был начальником штаба флота. Эти обязанности он передал Петрову после того, как трагически погиб командующий эскадрой, большой мой друг, вице-адмирал Валентин Петрович Дрозд, человек разносторонних флотских знаний, большой личной смелости и внутреннего обаяния.
Зимой, в блокадных условиях, связь Кронштадта с Ленинградом осуществлялась по льду, через залив, от дачного поселка Горская на северном берегу Невской губы. Трассы и берег обстреливались. В полынью, образовавшуюся в результате артиллерийского обстрела и затянутую нетвердым льдом, и попала машина командующего эскадрой.
Мы похоронили нашего дорогого товарища в сумрачный февральский день 1943 года на военном кладбище возле Александро-Невской лавры.
С нелегкой душой отпустил Военный совет Юрия Федоровича Ралля с должности начальника штаба флота на эскадру. Ралля я знал очень давно. Один из специалистов старого русского флота, он руководил первыми заграничными походами советских военных кораблей. Им было воспитано не одно поколение военных моряков.
Когда мы отходили в 1941 году из Таллина, вице-адмирал Ралль командовал кораблями прикрытия. Корабль, на котором он шел, подорвался на мине. Юрий Федорович был тяжело контужен, но поста не оставил... И вот после гибели Дрозда он, обычно мягкий, с суровой убежденностью доказал мне и всему Военному совету необходимость его перехода на эскадру.
– Отдыхать вы там не будете, - говорил я ему в сердцах, - но и воевать или вообще решать крупные задачи тоже пока не придется.
– Как смотреть, Владимир Филиппович, - возражал он.
– Прежде всего нужно основательно заняться корабельной артиллерией, восстановить полную готовность кораблей для похода. Вот подняли лидер "Минск" - хорошо! А "Стерегущего" не надо поднимать? И ремонтировать линкор "Октябрьская революция" надо. И крейсера должны быть в готовности к боям. Могу вам пообещать подготовку на эскадре специалистов для кораблей, хороших специалистов. Эскадра станет также головным строителем морских броневых катеров, тральщиков. Достроим другие корабли, восстановим ряд транспортов... Вице-адмирал Ралль не убедил бы меня даже этой своей деловой программой, но в это время нарком Военно-Морского Флота прислал в наше распоряжение опытных флагманов. Это позволило сделать ряд кадровых перестановок и без большого ущерба для дела удовлетворить просьбу Ралля...