Балтийцы вступают в бой

Трибуц Владимир Филиппович

В свою очередь, защитники предпринимали попытки выбраться с Сарема на подручных средствах. Вспоминает капитан И. Я. Двойных: «В последний день боев на полуострове заместитель командира бригады полковник Ключников собрал на совещание оставшихся в живых командиров и предложил принять коллективное решение о дальнейших действиях. «Надежд на катера нет, боеприпасы кончились, — сказал он. — Остается одно — материальную часть вывести из строя». После этого Ключников предлагал подорваться на командном пункте, но с ним не согласились. Было принято решение строить ллоты и ночами перебираться через Ирбен- ский пролив на латвийский берег. Немногим удалось его достигнуть; большинство нашли свою могилу в водах пролива или были выловлены катерами противника…»

Комендант обороны генерал Елисеев

прислал в Военный совет донесение: «Все наши старания на скудных плавсредствах что-либо вывезти с Сырве на Хиума не увенчались успехом. Ни торпедные катера, ни катера «КМ», ни буксиры не могли прорваться… Противник сосредоточил большое количество кораблей, авиации, которые все уничтожают. Защитники Сарема сорок пять раз ходили в рукопашную… Мы заявляем всему советскому народу и правительству что личный состав Сарема отдал все для защиты Родины». Вооруженная борьба на Сарема не прекратилась и после захвата врагом полуострова Сырве. Многим защитникам удалось прорваться в тыл врага и бить его. Об этом сообщают политрук 34–го инженерного батальона А. Н. Костромин, старшина Г. А. Егорычев и другие. Сообщения такого рода содержатся и в документах врага, попавших в наши руки. Так, например, в донесении политической полиции Сарема указывается, что 21 октября группа советских воинов уничтожила полевой караул немецкого аэродрома. Приведу также письмо, которое мне прислал политрук И. П. Денисов, секретарь парторганизации батальона военных моряков, которым командовал капитан В. И. Ковтун. «… Я был слаб от потери крови. Ко мне подошел краснофлотец и сказал, что группа моряков собирается уходить в тыл врага. Раздумывать было некогда. Я попросил его перевязать мне раны. Достали винтовки, патроны и гранаты. К нам присоединились еще девять человек. Набили сумки противогазов тушенкой и хлебом. Я всех построил и сказал, что дело это добровольное, но важное, и, значит, дисциплина должна быть железная. Я брался командовать, хотя остров знал плохо. Краснофлотец (позже я узнал, что его фамилия Федоров, он из СНиСа) сказал, что два отряда уже ушли и что остров он знает хорошо. Мы решили переждать день в тростнике. Весь день просидели в воде. Было уже холодно. С наступлением темноты отправились в путь. Полуостров прошли за двое суток, дважды вступали в бой с фашистами (без потерь). Решили ночью двигаться, днем отдыхать, одновременно охотиться за одиночками. Каждый будет вести свой счет.

На четвертый день мы встретили большой отряд наших бойцов под командованием начальника связи береговой обороны майора Г. Г. Спицы, хорошо знавшего остров. Комиссаром отряда был военком 24–й батареи старший политрук Д. И. Беляев, комсоргом Кочепасов. После небольшой, но тщательной проверки нас приняли в отряд. От майора я узнал, что по острову разными дорогами идут три отряда, которые должны встретиться у деревни Ориссаар в лесу, недалеко от дамбы. Предполагалось напасть на охрану перевоза, отбить самоходный паром и переправиться либо на латвийский берег, либо на Готланд. Когда в нашей группе узнали об этом, все воспряли духом, забыл и я свои раны, гноившиеся от сырости и грязи.

Тернистый путь выпал на нашу долю. Не так просто было добраться даже до Ориссааре. В бою около Кейгусте мы потеряли четы рех убитыми и шестерых ранеными. Перевязывать было нечем. Ежедневные стычки с немцами и кайселитами, ночные переходы по болотам до предела измотали людей. Мы были разуты и раздеты, без сна и отдыха, мокрые и голодные. Питались мерзлыми грибами, мхом, клевером. Отряд таял. Мы валились с ног от недосыпания и голода. Майор Спица уже неделю ходил с высокой температурой, старший политрук Беляев был весь в фурункулах. Коче- пасов еле передвигал ноги, меня связал радикулит. Но мы не сдавались.

Иногда удавалось подстрелить машину с продуктами: день — два мы были обеспечены. За время похода мы подбили около 10 автомашин, 8 мотоциклистов, уничтожили много кайселитов, которые больше всего нас преследовали. 26 октября утром, когда мы дошли до места встречи с другими отрядами (нас оставалось 18 человек), нас снова обнаружили кайселиты. Завязался бой. Патронов было очень мало. В бою смертельно ранило майора Спицу. Со стороны противника тоже были потери.

На подмогу им подоспели фашисты с пулеметами и автомашинами. Мы рассредоточились почти по одному. Нас с Беляевым загнали в залив, мы едва стояли на ногах… Началась новая, мучительная, полная унижений и оскорблений, жизнь в неволе…»

Больше месяца скитались по острову командир 37–го инженерного батальона Сараев и военком Колегаев с товарищами, пока при пя^ той попытке перейти дамбу на остров Муху их не схватили фашисты. Избив, изорвав одежду и сняв обувь, они завязали пленным глаза и связанных привезли на телеге в лагерь в Курессаре. Сюда же был доставлен начальник штаба батальона майор Тюрин. Окрестности Курессаре стали свидетелями гибели от истязаний, расстрелов и чудовищных издевательств многих тысяч людей, сражавшихся до конца с немецко — фашистскими захватчиками. У развилки одной из дорог на полуострове Сырве высится обелиск с надписью: «В 1941 году здесь сожжено немецкими фашистами свыше 100 офицеров и политработников Советской Армии». На этом месте когда-то стоял гарнизонный клуб. Его построили незадолго до войны. Октябрьским днем сорок первого года клуб запылал ярким факелом. Фашисты заперли в нем советских командиров и политработников, облили бензином и подожгли. Каждого, кто пытался выбраться из огня, встречала автоматная очередь. Все они остались безымянными. Но подвиг их бессмертен.

А теперь рассказ о защитниках острова Хиума, втором по величине в архипелаге. Периметр обороны Хиума — 238 километров. Высадка десанта противника была возможна на многих направлениях.

Хиума обороняли незначительные силы — всего около 4000 человек. Командовал гарнизоном полковник А. С. Константинов, военкомом был полковой комиссар М. С. Биленко, начальником штаба— полковник П. В. Савельев. Получив приказание обороняться, А. С. Константинов доложил Военному совету флота: «Заверяем

Военный совет и просим доложить Наркому ВМФ, что личный состав готов сражаться до последней возможности».

Комендант острова имел в своем распоряжении батальон 79–го стрелкового полка, артдивизион 39–го артполка, два батальона 16–й стрелковой дивизии, оставшейся на материке, два инженерностроительных батальона: 33–й — капитана А. П. Морозова и 36–й — майора Г. С. Дубовского с довольно слабым стрелковым вооружением, саперный взвод, кавалерийский взвод, различные команды, шесть береговых батарей. Артиллерийская рборона была создана со знанием дела, в нее входили мощная 180–миллиметровая батарея капитана А. А. Никифорова на северном мысу, три 130-, одна 152-, одна 100–миллиметровые и две зенитные батареи.

Когда противник начал высадку одновременно на трех направлениях, коменданту было трудно решить, куда же бросить свои незначительные силы. Высадка началась на рассвете 12 октября, спустя семь дней после окончания боев на Сарема; целая неделя понадобилась противнику, чтобы сосредоточить здесь достаточные силы. Для высадки на Хиума были подготовлены крупные части 217–й пехотной дивизии, сосредоточенных на Сарема, Вормси и на побережье материка. Десант поддерживали авиация, миноносцы и легкие крейсеры [98] .

98

В ходе боев за Хиума группа кораблей противника «Вестфаллен» в составе крейсера «Кёльн», миноносцев «Т-2», «Т-5», «Т-7» и «Т-8», семи базовых тральщиков находилась у мыса Ристна. Другая группа «Остпрейсен» в составе 2–й флотилии тральщиков находилась у восточного побережья острова (В. Т.)

В ночь на 12 октября наблюдатели южного берега Хиума заметили на Сарема необычное оживление и свет многих автомобильных фар. На рассвете, почти в темноте, противник, прикрываясь ураганным огнем своей артиллерии, начал форсировать залив. Шесть десантных отрядов шли на участок, занимаемый 33–м инженерным батальоном и 44–й батареей. Батарея немедленно, на предельной скорострельности открыла огонь. Точно посылаемые снаряды сметали с водной глади катера и шлюпки. В бой вступили и полевые орудия, пулеметы, автоматы. Четыре десантных отряда были разбиты.