Балтийцы вступают в бой
Шрифт:
Группы прикрытия начали отходить с переднего края в 16 часов
2 декабря на машинах с таким расчетом, чтобы прибыть к пунктам погрузки к 18 часам. Последними отходили 150 саперов и 50 подрывников, минировавших дорогу и устанавливавших «сюрпризы». Отдельные части противника, видимо, обнаружив отход наших гарнизонов, начали занимать острова и вести пулеметный обстрел отходящих войск.
Грузились так, чтобы на Ханко не осталось ни одного человека, и врагу не досталось ничего ценного. Транспортные возможности кораблей и судов пришлось намного превысить. Погрузка была предельно плотной, никакими нормами, разработанными в мир- ное время, не измерить. На эсминец грузилось до 600 человек с личным оружием, на тральщик — более 300 человек, на канонерской лодке «Волга» разместили 558 человек. На транспорты, кроме личного состава, погрузили 1735 тонн продовольствия, боезапас, танки и топливо. В перегрузке кораблей и судов был свои
В врздухе непрерывно патрулировала истребительная авиация, прикрывая отход войск с островов и позиций и погрузку на корабли и транспорты. Так продолжалось до конца светлого времени 2 декабря. В сумерках все исправные самолеты — истребители были до предела заправлены горючим: дальность перелета до ближайшего аэродрома составляла более четырехсот километров. Сняв все, что только возможно, с самолетов и взяв дополнительно баки с горючим, каждый летчик посадил за броневую спинку своего одноместного истребителя техника. Как? Трудно себе представить. Но долетели и летчики и техники. Все самолеты, кроме одного, благополучно приземлились в Кронштадте. Среди летчиков, защищавших небо Ханко, были те, кто потом стали Героями Советского Союза — А. К. Антоненко (он погиб 26 июля при посадке на аэродром Ханко), П. А. Бринько, Л. Г. Белоусов, А. Ю. Байсултанов, М. Я. Васильев, В. Ф. Голубев, Д. М. Татарен- ко, Г. Д. Цоколаев, Е. Т. Цыганов.
На аэродроме героев — летчиков встречали члены Военного совета флота.
Вечером 2 декабря наши корабли и суда, предельно загруженные, начали выходить из бухт Ханко. Первым в путь отправился отряд капитан — лейтенанта П. В. Шевцова. В составе отряда шли транспорт 538, базовый тральщик 210, канонерская лодка «Волга», сторожевые корабли «Вирсайтис» и «Лайне», тральщик «Ударник», два морских охотника и четыре буксира. Погода стояла ясная, ветер четыре — пять баллов, норд — вест, видимость средняя, почти полный диск луны светил в юго — западной части горизонта. Вражеская батарея Мякилуото, обнаружив корабли, в течение часа вела по ним безрезультатный огонь. Произошла также короткая перестрелка с двумя кораблями противника. В тралах кораблей взорвалось четыре мины; сторожевой корабль «Вирсайтис» подорвался и затонул. Несмотря на огромный риск, транспорт «Майя», тральщик «Ударник» (командир М. П. Ефимов), СКР «Лайне» застопорили машины, спустили шлюпки и начали подбирать из ледяной воды тонущих людей. Личный состав сторожевого корабля был спасен. Вскоре подорвалась канонерская лодка «Волга», однако ей удалось дойти до Гогланда. К 20 часам 3 декабря отряд пришел на рейд Гогланда, а 4 декабря подошел к Кронштадту. Навстречу вышел ледокол «Ермак». Во льду конвой продвигался очень медленно, корабли часто останавливались. Финны не замедлили открыть огонь, вражеские снаряды падали в
10—15 метрах от бортов кораблей, но, к счастью, обошлось без потерь.
Вечером 2 декабря в 21 час 30 минут вышел из Ханко основйой отряд, которым командовал вице — адмирал В. П. Дрозд. На катерах уходило командование базы. В числе последних, кто покидал Ханко, были генерал — лейтенант С. И. Кабанов и дивизионный комиссар А. Л. Расскин. В голове колонны шли 6 базовых тральщиков, затем следовали миноносец «Стойкий», турбоэлектрокод, миноносец «Славный», замыкал колонну БТЩ-217. В охранении находилось 7 морских охотников и 4 торпедных катера, периодически сбрасывавших противолодочные бомбы. Корабли двигались со скоростью 13 узлов.
Через три с половиной часа хода в тралах головного БТЩ-218 почти одновременно взорвались две мины, и оба его трала оказались перебитыми. Вскоре были перебиты оба трала у БТЩ-211, а затем и у БТЩ-215. Это был наиболее ответственный момент за весь переход; все, возможно, закончилось бы благополучно, если б командиры, зная о предстоящем пересечении опасного района, подтянули корабли, точно соблюдали походный порядок. К сожалению, на курсе за базовым тральщиком хорошо держался только эсминец «Стойкий». Турбоэлектроход непозволительно отстал (находился в восьми кабельтовых от «Стойкого»). Командир турбоэлектрохода, увидев взрывы мин в тралах идущего впереди базового тральщика, приказал уклониться влево, на ветер. Рулевой взял слишком круто, и судно выкатилось за пределы протраленной полосы. Правое крыло его паравана подсекло мину, и она взорвалась. Вскоре последовал второй взрыв уже вблизи кормы. Турбоэлектроход получил тяжелые повреждения, лишился хода и управления, волной и ветром его быстро развернуло поперек курса.
Несмотря на опасность подрыва на минах, к турбоэлектроходу немедленно подошли эсминец «Славный», несколько базовых тральщиков и морской охотник с командиром дивизиона капитан- лейтенантом М. В. Капраловым. Эсминцу и БТЩ-217 командир отряда приказал взять турбоэлектроход на буксир. Сделать это не удалось: под корпусом турбоэлектрохода раздался третий взрыв.
«Славный», имевший на борту около 700
«Славный» снова отошел от турбоэлектрохода и стал на якорь. К борту транспорта стали подходить базовые тральщики, несмотря на ^перегруженность (на борту каждого находилось свыше 300 человек), они начали снимать с него бойцов. Тральщик 205 принял на борт около 200 человек, 217 — свыше 600, 207 — свыше 100, 2111 и 215 — около 500 человек, морские охотники сняли около 400 человек. Всего было снято 1740 человек.
Оставшийся на турбоэлектроходе личный состав предполагали снять с помощью кораблей аварийно — спасательного отряда капитана 2 ранга И. Г. Святова, который получил мое приказание выйти в море для оказания помощи турбоэлектроходу: «Людей снять, судно потопить!»
После получения данных от наших самолетов — разведчиков о нахождении турбоэлектрохода и учитывая, что посылка отряда Святова без прикрытия и с воздуха, и с моря не обеспечена и может привести еще к большим потерям, Военный совет флота принял решение возвратить с моря отряд Святова на рейд Гогланда. К тому же наступала ранняя суровая зима, нужно было все корабли и суда с острова Гогланда возвратить в Кронштадт и Ленинград, куда без помощи ледоколов попасть уже было невозможно. К исходу
4 декабря все корабли отряда Святова возвратились на рейд Гогланда. Турбоэлектроход в это время дрейфовал и находился у южного берега залива в районе полуострова Суропа (чуть западнее Таллина), затем он сел на мель и попал в руки фашистов. Свыше месяца корабли Балтийского флота ходили к Ханко и обратно, выполняя поставленную Верховным Главнокомандованием задачу эвакуировать героический гарнизон. Всего с 23 октября по
5 декабря 1941 года совершено 11 боевых походов, лишь два из них оказались неудачными: корабли вернулись на Гогланд, по тем или иным причинам не выполнив задания.
66 боевых кораблей, сторожевых и торпедных катеров, 22 вспомогательных судна, ледоколы, транспорты, спасательные суда, буксиры, катера принимали непосредственное участие в операции. Личный состав кораблей и судов на всех этапах эвакуации хан- ковцев проявлял исключительное мужество, героизм и самоотверженность. Мне хочется привести выдержку из письма контр — адмирала в отставке И. Г. Святова, в котором он вспоминает о тех незабываемых днях: «Нельзя не отметить героизм и самоотверженность всего личного состава кораблей, принимавших участие в боевых походах, — пишет Иван Георгиевич. — Только два первых боевых похода проходили в более или менее благоприятных метеорологических условиях, остальные, как правило, при шести — семи- балльных штормах. Все переходы осуществлялись ночью при невероятно большой минной опасности, так как к концу ноября Финский залив представлял собой буквально «суп с клецками» из подрезанных и стоящих на якорях мин. Можно предполагать, что противник после каждого перехода наших кораблей подновлял минные заграждения. Во время их прорыва весь личный состав кораб лей, не занятый у действующих механизмов, выходил на верхнюю палубу и как мог боролся с минной опасностью. Краснофлотцы из футштоков и отпорных крюков сооружали ухваты, обмотанные ветошью, и с этими ухватами занимали места на обмерзших привальных брусьях, отталкивая от бортов плавающие мины. Если не хватало ухватов, это делали руками и ногами, ежеминутно и ежесекундно рискуя попасть в центр взрыва. Возвращаясь на Гогланд, краснофлотцы говорили: «Ну, на этот раз пронесло». И тем не менее не было зафиксировано ни одного случая отказа от выполнения боевой задачи или проявлений какой-либо нерешительности.
Операция проходила в условиях исключительных трудностей материального обеспечения. В связи с недостатком топлива в Кронштадте и Ленинграде доставлять его приходилось с Ханко попутными рейсами. В Кронштадте и на Гогланде в этот период почти не было угля для рейдовых паровых тральщиков. У Гогланда стоял на мели разрушенный авиацией противника во время нашего прорыва из Таллина транспорт 513, палуба которого находилась на уровне воды. Краснофлотцы с тральщиков обнаружили в его трюмах уголь. Стоя по горло в ледяной воде, ныряя в трюмы транспорта, они ведрами брали уголь для своих кораблей. Два боевых похода с Гогланда на Ханко и обратно совершили тральщики Белкова и военкома Фокина на этом угле. Подобную самоотверженность могли проявить только советские люди, которые твердо знали, во имя чего они это делали».